Анка
Шрифт:
— Ерши… Поглядим, как вы на пятки наступите…
Последняя неделя эстафеты была на исходе. Рыбаки, забывая о пище и отдыхе, не прерывали работ, ставили сети полусырыми: некогда было просушивать. Всех охватила конкурсная лихорадка. Старались выкачать из моря побольше рыбы, первыми прийти к финишу.
Кондогур подбадривал своих:
— Бронзокосцы спокон веков позади всех были. А теперь видите, какую прыть взяли? Наперед заскочить норовят. Не сдавай. А то… хоть в море головой со стыда. Жарьте до упаду.
Разбитый усталостью, он валко ходил по палубе, садился на чердак, растирал простуженные еще в молодости ноги.
В предпоследний день конкурса в город прибыл Жуков. Он предложил комсомольцам сняться с городских водоемов и вернуться на Косу.
Ребята запротестовали:
— Еще денек.
— Рыбы много. Жалко терять.
— Нельзя. Послезавтра к нам приезжают делегаты от артелей и конкурсная комиссия. Премии будут присуждаться на Косе. Вы должны быть на этом празднике.
— Читали. Знаем.
— Эх, те-е… Так мы можем двух зайцев убить. Завтра черпанем еще малость, а в ночь выйдем на Косу. К утру поспеем.
Жуков согласился.
На второй день «Комсомолец» отправился в последний рейс к рыболовецким постам. Встречный ветер гнал высокие буруны; над взморьем всплыли свинцовые тучи, заполоводили небо. Сашка, глядя на белые гребешки волн, досадливо щелкнул пальцами.
— Не к добру запрыгали барашки. Надо полный ход дать.
На полпути повстречался бот. Он шел весело, подгоняемый ветром, и видно было, как Кондогур удовлетворенно поглаживал бороду. Когда поравнялись, Сашка тревожно спросил:
— А где же баркасы?
— На месте, — спокойно ответил Кондогур.
— Как?… Ведь море бурей грозится.
— Мы не ерши. Для шипов это только ветерок в освежение. Пройдет. Еще раз вернуться успеем и к вам на Косу пожалуем к сроку. Нас не запугаешь…
Чувствуя приближение опасности, ребята выбрали улов, поломали перетяги. Снялись и кумураевцы, присоединились к бронзокосцам. Не успел «Комсомолец» подойти, как хлынул дождь, вокруг потемнело. Рыбаки опустили паруса, бросились к веслам. Но высокие волны выбивали весла из рук, кружили баркасы на месте. «Комсомолец» скользнул между баркасами, и с его палубы раздалась команда Сашки:
— Ребята! Даешь на буксир! Цепляй, мигом дело! И кумураевцев тоже! Живо-о-о! — Он бросил рыбакам бечевку. — Вяжи! Подавай канат другим!..
С баркаса на баркас метнулись веревки, зазвенели железные кольца, и вскоре ветер донес до Сашки обрывки слов:
— … то-о-ов-о!.. ро-гай!..
Сашка выровнял баркасы и дал полный ход.
Веревки то натягивались, то погружались в воду, и баркасы, подталкиваемые волнами, бились друг о друга.
— Шибче! Шибче!
— Перекинет! Эй! — кричали рыбаки.
Не уменьшая скорости, «Комсомолец» шел на парусах и на моторе. Город заметно плыл навстречу,
— Бот!
— Кумураевский бот за бугор зацепился! — закричали одновременно и на баркасах. — На помощь кличут!
— Сашка! — кинулась Анка. — Бот на мели!
— Эх… И как его угораздило?
Сашка секунду подумал, измерил взглядом расстояние до города и скомандовал:
— Расцепляйся! Ставь паруса и крой без опаски. Берег близко, рукой подать! Люди погибают!
И опять зазвенели кольца, заметались веревки. Рыбаки стали на полпаруса, и баркасы стремительно понесло к берегу. Сашка ободряюще крикнул рыбакам:
— Не робей! Никакая буря не догонит!
…Вскипая и пенясь, глухо стонало море. Волны ныряли под киль, поднимали корму, сотрясали бот. Уцепившись за мачту, Кондогур раскачивался из стороны в сторону, видимо что-то кричал, но голос его тонул в шуме и грохоте моря. Ветер сорвал с его головы шляпу, швырнул в воду и рассыпал по лицу бороду.
— Принима-а-ай! — Сашка бросил канат. — Крепи!
— Есть крепи! — отозвались с бота.
Сашка перевел мотор на большую скорость, но бот не сдвинулся с места. Попробовал второй раз, третий — и плюнул.
— Хоть взорви, не возьмешь так! Много груза у вас?
— Пудов полтораста!
— Придется на себя взять! Ну, братва, налегай!
«Комсомолец» медленно приблизился к боту кормой, не выключая мотора, скрепился канатами. Ребята сняли с себя винцарады, — корзин не было, — и, рискуя быть сброшенными в море, начали перетаскивать в них рыбу на «Комсомолец». Сашка дежурил у мотора, следил за работой.
— Черпай, братва! Мигом дело, черпай!
Волны остервенело хлестали по палубе холодными брызгами. Кондогур, глядя, как промокшие насквозь ребята, скользя и падая, ползком тащили к трюму рыбу, шептал про себя:
— Вот как?.. Подножка старикам?.. Подножка?..
Анка уронила в трюм винцараду с рыбой, обхватила грудь и безмолвно рухнула к ногам Сашки. Тот приподнял ее за плечи:
— Что ты? Анка?
— Ничего… Качнуло…
— Никак заболела?
— Немного муторно… Ничего… Пройдет.
В это время закричали с бота:
— Готово! Давай!
— Евгенушка! Пригляди за Анкой… Плохо ей. Дубов! Отпускай веревку! Даю вперед!
— Давай!
— Передай на бот, чтобы там включили мотор!
— Есть включить мотор!
Сашка ласково пошлепал по мотору:
— Ну, дружок, вывози!..
«Комсомолец» дернул канат, на секунду ослабил его, снова натянул, вздрогнул, закачался.
— Вывози, милый! Вызволяй!
И сейчас же послышалось громкое, торжествующее: