Анклав

Касьянов Максим

– А если, например, крысы полезут, как на Тимирязевской?
– полюбопытствовал я.

– Ну, здесь ты не беспокойся, мы оснастили блокпост двумя огнеметами - сквозь огонь ни одна тварь не пройдет.

– Спасибо, дядя Тень, вы очень интересно рассказываете.

– Зови меня Виталием, хорошо?

– Ага, а можно стрельнуть из вашего ружья?

– Это не ружье, а винтовка, - обиделся Игорь, но потом смягчился, - ну ладно.

Он установил на место прицел, винтовку при помощи треноги поставил на край амбразуры. Меня усадил так, что мое плечо плотно прижалось к прикладу, щека легла сверху, а прищуренный глаз смотрел в окуляр прицела.

– Пристрелка, - крикнул он вниз. А потом стал давать команды мне, - так прижми ее к себе очень сильно, ни на что не отвлекайся. Видишь,

на стене тоннеля нарисован чертик, прицелься ему в глаз. Готов? Теперь плавно нажимай на спусковой крючок.

Раздался выстрел, винтовка больно ударила мне в плечо.

– Неплохо, - удивленно произнес Игорь, - думаю, из тебя выйдет неплохой снайпер.

Я прилип к прицелу, у чертика оба глаза были целы, но вот посередине лба красовалась выбоина.

– Кадет! Кадет Дмитрий, - раздалось снизу.
– Выдвигаемся, нам пора на базу.

Я нехотя, так хотелось еще раз стрельнуть, передал винтовку Виталию и спустился вниз. Вскоре вся группа, кроме Тени и Лома оставшимся руководить обороной тоннеля, собралась на базе. Я, захлебываясь от восторга, рассказывал свои приключения дедушке и малышам. Соболь кашеварил, а остальные расположились на отдых.

На следующий день мы опять были на станции. Взрослые заканчивали обучение ополченцев, а я смог пообщаться с ребятами. Мы быстро со всеми передружились, у меня сразу-же выпросили шлем и копье и стали по очереди примерять. А они накормили меня очень вкусными грибными чипсами, что делает мама Матвея. От него же я узнал, что патроны в моем пистолете холостые, и немного обиделся. Но быстро успокоился, ведь Матвей, подарил мне два боевых патрона. Я тоже хотел подарить ему что-нибудь, но он отказался. Сказал, что было бы лучше, если бы я за него похлопотал, и его взяли бы в Анклав. Оказалось, что все кроме меня, уже знают, что как только Анклав возьмет станцию под свое крыло, самых способных ребят пригласят учиться в школу Анклава. Оттуда они выйдут либо Воинами, либо Механиками. И то, и другое очень престижно в условиях метро, поэтому все очень хотели туда попасть. Я рассказал свою историю по недоверчивым лицам я понял, что мне не очень то и верят, тогда я показал билет на трамвай и письмо, сомнений у них поубавилось и на меня теперь смотрели как на сказочного героя. В ответ меня завалили местными байками. Я заметил, что после моего рассказа двое мальчиков и одна девочка насупились и перестали принимать участие в нашем разговоре, как оказалось это были дети тех самых мусорщиков, несколько ребят во главе с Матвеем предложили устроить им «темную» и объявить им бойкот. Услышав свой приговор мальчики сжали кулаки и прижались к плачущей девочке, но вдруг я, неожиданно для себя увидел в них себя и моих брата с сестрой, я бросился между ними и остальными и сказал:

– Остановитесь, что вы делаете?

– Они дети тех негодяев, что чуть не убили твоего дедушку и не продали вас в рабство.

– Вот именно, они дети, и они никого не трогали, они не должны отвечать за своих отцов.

– Не отец он мне, - буркнул один из мальчиков, - он отчим, мы бы и сами с мамой от него ушли, но некуда. Он был плохим отцом: много пил, бил меня и маму.

– А наш, хоть и родной, был не лучше, - сквозь слезы сказала девочка.
– Он давно перестал быть отцом, я уже и не помню, когда он сделал что-нибудь хорошее для нас.

– Точно, я слышал эти слухи, - сказал задумавшийся Матвей, - и часто видел вас с синяками.

Ребята обступили несчастных и стали расспрашивать и сочувствовать им. Вскоре мы уже все вместе играли «салки» и своей беготней мешали взрослым работать. Но не смотря на ворчание взрослых, они улыбались, потому как играющие дети, это признак того что на станции все хорошо.

В этот раз Хохол увел свой отряд со станции гораздо раньше, так как на следующий день мы должны были выступать. Все стали готовить свое снаряжение: например, Соболь был медиком, он проверил содержимое аптечки, доукомплектовал ее из запасов дедушки; Васятка, будучи снабженцем, рассчитал запас продуктов и распределил их между бойцами, а еще он был подрывником и поэтому упаковал в свой рюкзак взрывчатку; Маленький, отвечающий за тяжелое вооружение, сложил в свой необъятный рюкзак

цинки для любимого пулемета и для гранатомета «Муха» место тоже нашлось; Тень - возился со своей «СВД» и сейчас проверял прибор ночного видения; Хохол с дедушкой прорабатывали маршрут движения, а Лом - занимался нами. Оказалось, что он брат Соболя, только жизнь его потрепала сильнее, лицо его покрывала сеть шрамов, одно ухо было наполовину оторвано, зато телом он был мощнее. Соболь очень любил смеяться и легко подшучивать над друзьями, а Лом был молчуном, всегда был замкнут, лишь под скулами многозначительно плавали желваки. Но человек он оказался очень даже ничего.

Лом заставил нас еще раз одеть химзу, затянул все веревочки, застегнул все молнии и запечатал все липучки, поверх химзы стал надевать защиту, заново подогнал все ремешки, излишки закрепил, чтоб не болтались. Затем надел на нас рюкзаки и они так же подверглись тщательной подгонке. В результате все на нас сидело как влитое, ничего не болталось и не гремело. Когда он разрешил нам раздеться, мы были мокрыми как лягушки. Быстро развесив одежду сушиться, мы забрались под одеяло. Вскоре взрослые тоже разошлись по своим местам, а еще через полчаса, все, кроме дежурного, спали.

15 глава

На следующий день мы быстро поели, собрались и, пройдя через шлюз, стали подниматься по лестнице. Когда все собрались у входной двери, Хохол приказал выдвигаться. Давно отлаженным движением, спецназовцы открыли дверь и высыпали наружу, занимая определенные позиции и контролируя свои секторы обороны. Все было в порядке, монстров поблизости не было. И отряд собрался в походную колонну, впереди шел Маленький, справа от него Тень, слева Васятка, за ними мы с дедушкой, с боков нас прикрывали Соболь и Хохол, а тылы контролировал Лом.

К моему удивлению на улице было темно. Матвей рассказывал, что снаружи очень яркое солнце, которое запросто могло выжечь глаза. Да и очки нам зачем-то выдали. Но когда я спросил об этом деда, тот сказал, что утро в метро теперь смещено на вечер, а вечер на утро, так было удобнее сталкерам, а требования сталкеров всегда старались исполнять, ведь от них зависит жизнь. Несмотря на сумрак, поверхность меня поразила, столько открытого пространства я еще не видел. Мы стояли возле небольшой башенки посреди широкой улицы. Она довольно плотно была заставлена останками автомобилей, вдалеке черными силуэтами высились разрушенные здания. Было довольно холодно, дедушка сказал, что раньше, еще до Катастрофы в эту пору на улице стояла жара, люди ходили в майках и ели мороженное, но уже очень много лет над землей висит плотный слой пыли, поднятой взрывами, и земля теперь плохо прогревается. Недавний ледяной дождь покрыл все вокруг прозрачной коркой и что бы не поскальзываться, все одели на ботинки специальные шипы. Малыши притихли, они прижались к дедушке и спрятали лица, лишь иногда то один то другой выглядывали у него из-под рук. Мне тоже было страшно, но еще страшнее было показать свой страх. Встретившись взглядом с Ломом я увидел, что он одобрительно показывает большой палец.

Мы успели сделать десятка два шагов, как вдруг Соболь крикнул:

– Десять часов!

И прыгнул, сбивая нас с ног. В летящего Соболя что-то стукнуло, вырывая куски бронежилета, его закрутило вдоль своей оси, и он тяжело упал на землю. Маленький, переместился в сторону, прикрывая нас. Васятка и Лом присели, прикрывая фланги, а Хохол, оставшись в тылу направил свой автомат назад. Тень падая на колено, вскинул свою винтовку и сразу же сделал выстрел. Дедушка навалился на нас, закрывая своим телом, но прежде я успел заметить в окне полуразрушенного дома отблеск.

– Готов, - сказал Тень, после выстрела.

– Кто готов, - поинтересовался я, но на меня никто не обратил внимания, все были слишком заняты, потом только мне объяснили, что во время боевой операции солдаты разговаривают крайне мало, разработан целый язык кратких фраз и жестов, к примеру «готов» означало, что цель поражена.

– Соболь, ты как?
– спросил Хохол, не отрывая взгляда от прицела.

– Нормально, - прохрипел Соболь.

– Черт, - ругнулся Александр Иванович, - придется возвращаться, не к добру такое начало.