Анна и французский поцелуй

Перкинс Стефани

— Мне нужно поговорить с Мер, — подаю я голос.

— О, нет, только не сейчас, — не соглашается Рашми. — Дай ей время.

Получив от друзей «взбучку», я проскальзываю к своей комнате и достаю ключ. Оказывается, в ночь пропажи я забыла его в своей комнате.

«Битлз» стучит об стену, разделяющую меня с Мер, и я вспоминаю свою первую ночь здесь. Неужели «Revolution»заглушает её плач? Прячу ключ под рубашку и падаю на кровать. Встаю, меряю шагами комнату и снова ложусь.

Я

не знаю, что делать.

Мередит меня ненавидит. Этьен исчез, и я не знаю, любит ли он меня или ненавидит или же думает, что совершил ошибку или что ещё. Мне ему позвонить? Но что сказать? «Привет, это Анна. Девушка, с которой ты целовался в парке, а затем бросил? Хочешь, встретимся?» Но я должна знать, почему он ушёл. Я должна знать, что он думает обо мне. Дрожащими руками подношу трубку к уху…

И попадаю на голосовую почту. Гляжу в потолок. Он там? Непонятно. Мер врубила музыку слишком громко, чтобы разобрать топот шагов, так что придётся подняться. Смотрюсь в зеркало. Глаза покраснели и опухли, волосы больше напоминают совью лепёшку.

Дыши. По одной задаче за раз.

Умойся. Расчешись. Почисть зубы, раз уж наводишь марафет.

Снова дыши. Открывай дверь. Иди наверх.

Живот крутит, но я стучу в дверь. Никто не отвечает. Прислоняю ухо к рисунку Этьена в шляпе Наполеона, стараясь расслышать, что происходит внутри. Ничего. Где он? ГДЕ он?

Возвращаюсь на свой этаж. Скрипучий голос Джонна Леннона всё ещё заполняет коридор. Ноги сами собой останавливаются у её комнаты. Я должна извиниться, и неважно, что сказала Рашми. Однако Мередит в ярости открывает дверь.

— Великолепно. Это ты.

— Мер… мне так жаль.

Она неприятно усмехается.

— Да? Я видела, с какой жалостью ты просовывала ему язык в гланды.

— Прости. — Чувствую себя беспомощной. — Всё произошло само собой.

Мередит сжимает ладони, на которых, как ни странно, нет ни одного кольца. На лице ни грамма макияжа. По сути, она совершенно растрёпанна. Никогда ещё не видела Мер такой безликой.

— Как ты могла, Анна? Как ты могла так со мной поступить?

— Я… я…

— Ты, что? Ты же знала, что я к нему чувствую! Не могу поверить!

— Прости, — повторяю я. — Не знаю, чем мы думали…

— Да, ага, теперь уже неважно. Он не выбрал ни одну из нас.

Моё сердце останавливается.

— Что? Что это значит?

— Он разыскал меня и сказал, что я его не интересую. — К её лицу приливает краска. — А затем он пошёл к Элли. Прямо к ней.

Перед глазами всё плывёт.

— Он пошёл к Элли?

— Он всегда так поступает, когда у него неприятности. — Её голос становится самодовольным. — Ну, и как ощущения? Уже не так жарко, а?

И она захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

Элли. Он выбрал Элли. Снова.

Бегу в ванную и поднимаю крышку унитаза. Жду, когда распрощаюсь с обедом, но желудок только крутит, так что я опускаю крышку и сажусь. Что со мной

не так? Почему я всё время западаю не на того парня? Я не хотела, чтобы Этьен был вторым Тофом, но так оно и есть. Только все еще хуже, потому что Тоф мне всего лишь нравился.

А Этьена я люблю.

Не могу его больше видеть. Как я смогу посмотреть ему в глаза? Хочу вернуться в Атланту, к маме. Мне стыдно от этой мысли. Восемнадцатилеткам не нужна мамочка. Не знаю, как долго я просидела в туалете, но вдруг моё внимание привлекают раздражающие звуки из коридора. Кто-то колошматит в дверь.

— Боже, ты там на всю ночь засела?

Аманда Спиттертон-Уотс. Хуже не бывает.

Смотрюсь в зеркало. Глаза покраснели, словно я перепутала визин с клюквенным соком, а губы опухли, будто их покусали осы. Поворачиваю кран с надписью «фруа» и ополаскиваюсь холодной водой. Вытираюсь колючим бумажным полотенцем и выбегаю из туалета, прикрыв лицо.

— Привет, булимичка, — ёрничает Аманда. — Знаешь, а я тебя слышала.

Шерсть встаёт дыбом. Оборачиваюсь, и её бледные глаза над острым носом невинно расширяются. С ней Николь, сестра Рашми, Санджита, и… Айла Мартин, миниатюрная, рыжеволосая одиннадцатиклассница. Айла держится позади. Она не часть их компашки, просто ждёт своей очереди.

— Она выблевала весь обед. Только посмотрите на её лицо. Отвратительно.

Николь давится от смеха.

— Анна всегда отвратительна.

Лицо горит, но я не реагирую, потому что именно этого Николь и хочет. Однако не обращать внимания на её подружку я не могу.

— Ты ничего не слышала, Аманда. Я не булимичка.

— Девчат, я не ослышалась? Ла Муфэт только что обозвала меня лгуньей.

Санджита поднимает наманикюренные пальчики.

— Я слышала.

Я хочу врезать сестре Рашми, но отворачиваюсь. Игнорь их всех. Аманда прочищает горло.

— Из-за Сент-Клера сопли разводишь?

Леденею.

— Пока ты блевала, я слышала, как Рашми болтала со своей лесбухой через дверь.

Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Она НЕ могла так её обозвать.

Её голосок точно отравленная конфета, сладкий, но смертоносный.

— Она там чё-то говорила о том, что ты закадрила Сент-Клера, и теперь наша большая грязная лесбуха все глаза выплакивает.

У меня отвисает челюсть. Я лишаюсь дара речи.

— Но у неё всё равно не было с ним шансов, — подливает Николь масла в огонь.

— Только вот я не понимаю, почему Анна возомнила, что у неё есть шансы. Дэйв был прав. Ты потаскуха. Ты недостаточна хороша для него и определённо недостаточно хороша для Сент-Клера. — Аманда трясёт волосами. — Он в классе А. А ты — в Д.

Мой мозг просто не успевает переварить всю поступающую информацию. Голос дрожит.