Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Толстой Лев Николаевич

Она не замтила или не хотла замтить его поклон[а] въ то время, какъ она проходила мимо его. Она повернулась къ нему, холодно [666] улыбаясь.

— Сейчасъ я къ вашимъ услугамъ, — сказала она ему, я не видлась еще съ старымъ другомъ. И вотъ на бал...

— Я думаю, Лидію Ивановну легче всего встртить на бал, — сказалъ онъ улыбаясь.

— А вы знакомы?

— Съ кмъ мы не знакомы, — сказала Лидія Корсакова. — Насъ съ мужемъ знаютъ, какъ благо волка.

666

Зач.: однако

И она обратилась къ Анн съ вопросомъ о ея муж, о ней; она говорила съ ней и чувствовала его взглядъ. И взглядъ этотъ непріятно смущалъ ее. Подъ его взглядомъ она чувствовала свою наготу и стыдилась ея, — чувство, котораго она не испытывала съ давней двичьей поры. [667] <Взглядъ

его былъ странный, она представилась ему прелестной, когда онъ въ первый разъ увидалъ ее. Но этихъ плечъ, этой груди и рукъ онъ не видлъ. Он были лишнія, они ослпляли его.> Это ей тяжело, непріятно стало, она чуть, съ свойственнымъ ей движеніемъ, топнула ногой съ вопросомъ и упрекомъ во взгляд: «Ну что вамъ отъ меня надо? И разв можно такъ смотрть на людей?» Но сердитое выраженіе ея лица вдругъ смягчилось, когда она увидала въ его взгляд не смлость, не дерзость, но виноватую [668] покорность лягавой собаки. «Что хочешь длай со мной, — говорилъ его взглядъ. — Но не оскорбить тебя я хочу, а себя хочу спасти и не знаю какъ».

667

Поперек полей написано: <Подъ его взглядомъ ей совстно было за свою наготу.>

668

В подлиннике: виноватая

Поговоривъ съ Лидіей, она обратилась къ нему, и ей самой на себя досадно было, что она не могла быть вполн натуральна съ нимъ. Она взглянула на свои таблетки, хотя этаго вовсе не нужно было длать.

— Кадриль, слдующую, да еще.

Молодой человкъ подбжалъ, прося на кадриль.

— Мазурку? — сказалъ Гагинъ.

— Я думала, что вы танцуете съ Кити, — сказала она, и опять въ глазахъ у нихъ промелькнуло что-то такое, что говорило о томъ, что между ними уже было прошедшее — неясное, но сильное.

— Теперь могу я васъ просить на туръ вальса? — сказалъ онъ, оттирая молодого человка, который, видимо, только что сбирался это сдлать.

Она улыбнулась молодому человку и опять своимъ быстрымъ жестомъ занесла обнаженную руку — Гагинъ увидалъ въ первый разъ эту руку — на его эполетъ. Онъ обнялъ ея полную талію; лицо ея съ подробностями вьющихся волосъ на ше, родинки подъ щекой, лицо это, странное, прелестное, съ [669] таинственными глазами и блествшими изъ подъ длинныхъ рсницъ и смотрвшими мимо его, было въ разстояніи поцлуя отъ него. Онъ не спускалъ съ нея глазъ, сдлалъ первое движенiе, какъ вдругъ Корсаковъ на бгу захлопалъ въ ладоши, и звуки вальса остановились.

669

Зачеркнуто: маленькими

— Ахъ, виноватъ! — закричалъ онъ, рысью подбгая къ нимъ, — я не видалъ. Вальсъ, опять вальсъ, — закричалъ онъ.

<Гагинъ все это время держалъ ее талію и при первыхъ звукахъ пошелъ съ ней туръ. Когда онъ опять взглянулъ ей въ глаза, глаза эти нетолько блестли, но дрожали, вспыхивали страннымъ блескомъ, который какъ бы ослпилъ его.

Въ тснот кадрили Гагинъ досталъ стулъ, но она не хотла ссть, и стоя они разговаривали о [670] чет Корсаковыхъ. Они говорили о пустякахъ, но ослпительный блескъ не потухалъ въ ея глазахъ.

670

Зачеркнуто: впечатлніяхъ бала

— Я его давно знаю, — говорилъ Гагинъ, — это самая милая чета, которую я знаю. Вотъ люди, которые легко берутъ жизнь. Она — это товарищъ мужа. Одна цль — веселиться.

— Да и хорошо честно веселиться.

— И какъ Богъ устроилъ, что у нихъ нтъ дтей, такъ это нейдетъ имъ.

— Я думаю, напротивъ, что они оттого такъ устроились, что у нихъ нтъ дтей.

— Нтъ, а отчего жъ, они оба богаты, красивы, неревнивы.

— О нтъ, я знаю даже случай, гд онъ былъ ревнивъ; впрочемъ, я начинаю сплетничать. Но все это у нихъ такъ мило. Ну что, Княгиня отдохнула съ дороги?

— Напротивъ, она готова сейчасъ хать опять съ вами. Она безъ ума отъ васъ.

Она подняла глаза и посмотрла на него, какъ бы говоря: «не скажите глупаго комплимента». Но глаза его отвтили: «зачмъ говорить, вы сами знаете, что я безъ ума отъ васъ», и опять виновато покорно смотрли его [671] агатовые наивные глаза изъ его [672] красиваго лица.

Кити была въ голубомъ плать съ голубымъ внкомъ на голов, и голубое настроеніе было въ ея душ, когда она вошла въ зало. И первое лицо, встртившее ее, былъ Гагинъ. Она танцовала съ нимъ 1-ю кадриль, но онъ былъ неспокоенъ странно и смотрлъ на дверь. Она видла его тоже, когда Анна вошла въ залу, и выраженіе лица его, серьезное, строгое даже, выраженіе лица, похожее на выраженіе человка, готовящегося на дло, долженствующаго ршить его жизнь.> Весь балъ, весь свтъ — все закрылось туманомъ

въ душ Кити. Только привычка свта поддерживала ее и заставляла длать все, что отъ нея могло требоваться. По этой же привычной способности она поняла, что мазурку, которую она оставляла до сихъ поръ для [673] Вронскаго, нужно отдать, и она отдала ее Корсакову. Передъ мазуркой она вышла въ гостиную и опустилась въ кресло. Воздушная юбка платья поднялась облакомъ вокругъ ея тонкаго стана. Она держала веръ и обмахивала свое разгоряченное лицо.

671

Зач.: каріе

672

Зач.: мужественнаго, твердаго, наивнаго

673

Зач.: Гагина

— Кити, что же это такое! — сказала Графиня Нордстонъ, по ковру неслышно подходя къ ней. — Я не понимаю этаго.

У Кити дрогнула нижняя губа, она быстро встала.

— Нечего понимать. Очень весело, — сказала она и вышла въ залу.

— Онъ при мн звалъ ее на мазурку. Она сказала: «вы разв не танцуете съ Кити Щербацкой?»

[674] — Ахъ, мн все равно, — сказала Кити, чувствуя ужъ не горе, а ужасъ и отчаяніе передъ своимъ положеніемъ.

Ей хорошо было танцовать въ 1-й пар съ Корсаковымъ, потому что не надо было говорить, онъ все бгалъ изъ мста въ мсто. Гагинъ съ Анной танцовали въ середин и сидли почти противъ нея. Она видла ихъ своими дальнозоркими глазами, видла ихъ и вблизи, когда они сталкивались въ парахъ, и она видла, что они по своему чувствовали одни во всемъ зал. [675] Мало того, она видла, что на лиц Гагина, всегда столь твердомъ и независимомъ, было только то выраженіе, которое было на лиц Анны. И странно, Кити ужаснулась этому чувству, но что то ужасно жестокое въ своемъ оживленіи было въ лиц Анны въ ея простомъ черномъ платьи съ ея прелестными плечами и руками. Она [676] любовалась ей больше, чмъ прежде, но теперь она ненавидла ее и себя за то, что она ненавидла ее. Она считала себя подавленной, убитой, и лицо ея выражало это. [677]

674

Зачеркнуто: <Зачмъ> Кто ее

675

Зач.: что они ничего и никого не видятъ и что имъ очень весело.

676

Зач.: любила ее

677

Рядом на полях написано: petillement du regard [сверкание взгляда]

Когда Гагинъ увидалъ ее, столкнувшись съ ней въ мазурк, онъ былъ пораженъ ея некрасивостью. Онъ почти не узналъ ее. [678]

— Прекрасный балъ, — сказала она ему.

— Да, — отвчалъ онъ, — надюсь, что вы веселитесь.

В середин мазурки, повторяя сложную фигуру, вновь выдуманную Корсаковымъ, Анна, разойдясь съ кавалеромъ, вышла на середину круга, взяла двухъ кавалеровъ, потомъ подозвала къ себ одну даму и Кити. Кити испуганно смотрла на нее, подходя. Анна, прищурившись смотрла на нее, не видя еe, и вдругъ сказала виновато:

678

Зачеркнуто: Ему показалось, что это была изуродованная, жалкая Анна, что прежде она была Анна, а теперь перестала ей быть и стала чужая.

— Мн нужно одну, кажется, одну, — и она равнодушно отвернулась отъ [679] вопросительнаго взгляда Кити. «Да, что то чуждое, бсовское и прелестное было въ ней», сказала себ Кити.

Анна не хотла остаться ужинать, но хозяинъ сталъ просить ее:

— Полноте, Анна Аркадьевна, — заговорилъ Корсаковъ, почти насильно забирая ея обнаженную руку подъ рукавъ своего фрака. — Какая у меня идея котильона! Un bijou! [680]

И онъ тянулъ ее настолько, насколько дозволяло приличіе. [681]

679

Зач.: умоляющаго

680

[Прелесть!]

681

Рядом на полях написано: <Анн было весело, и она говорила не то, что хотла.>