Анна Леопольдовна

Курукин Игорь Владимирович

Младенец-император, не ведая о том, уже исполнял государственные обязанности — мать устраивала «аудиенции», вынося его к своим гостям, например шведскому посланнику Нолькену, и малыш кивал головкой незнакомому дяде. От его имени издавались указы и составлялись письма зарубежным правителям. «…Бог… изволил ее императорское высочество и любовь нашу, вселюбезнейшую государыню мать, великую княгиню и правительницу империи нашей 15 сего месяца пред полуднем от ее доныне имевшего супружественного бремяни милостиво разрешить», — извещал император Иоанн III своего испанского коронованного «брата» Филиппа V спустя два дня после рождения сестры, «благообразной принцессы и великой княжны российской» Екатерины ²⁵⁸.

Для исполнения «служебных обязанностей» ему полагались кабинет и при нем «министерская комната», два покоя выделялись для советников и секретарей с переводчиками, «галерея в семь

покоев» с зеркальными стеклами и два зала предназначались для разных придворных торжеств. Анна Леопольдовна посчитала необходимым и тут обновить обстановку. В апреле она через Левенвольде приказала в семи помещениях при галерее снять все прежние обои и сделать новые из французских и московских штофов разных цветов, с завесами, укладывая в два ряда золотым позументом «против того, как убрано в ея высочества опочивальне»; для каждого из этих покоев сделать по 12 стульев, обить их штофом под цвет обоев и обложить в два ряда позументом. Ремонт в императорских комнатах не прекращался: производились работы столярные, резные, малярные, золотарные, литейные, каменные (мраморные); делались печи и «камельки»; для живописных работ главный придворный художник и декоратор Луи Каравак требовал листового золота и пудами заказывал краски — «белил русских» и «немецких», лазури берлинской, охры, «бакану самого доброго», жженой слоновой кости, арпигиенту, киновари, «яри веницейской» [28] .

28

Бакан— ярко-красная краска из органических веществ, чаще всего из насекомого червца (кошенили) или растения марены (красильного корня). Киноварь — сульфид ртути, неорганический пигмент, оттенок красного цвета, напоминающий кровь. Венецианская ( веницейская) ярь— ярко-зеленая краска, получаемая из уксуснокислой окиси меди.

А принцесса уже давала новые указания. 2 июня 1741 года в новоубранные покои возле галереи были поставлены четыре больших французских зеркала, прежде находившихся в комнате маленького государя. На обитые штофом стулья были пошиты чехлы. 30 июля Левенвольде объявил Камер-цалмейстерской конторе приказ правительницы: «…разос[т]лать в галерее на пол от дверей до трону сукно красное, шириною в 7 полотнищ, обложа кругом по борту позументом золотным средним, да сделать три кресла, из них одно, которое имеет быть поставлено на трон, обить бархатом пунцовым и по краям позументом в один ряд широким, в другой узким, и два, для отсылки на двор генерала адмирала графа Остермана, обить штофом малиновым в один ряд позументом золотным широким». Размах работ был таков, что мастеров не хватало и гофинтендантская контора требовала их из гвардейских полков и других учреждений; но те присылать специалистов отказывались под предлогом имевшихся «нужных дел».

Кажется, парадные апартаменты полюбились правительнице. Здесь, сидя на троне, царственный младенец вместе с матерью-регентшей давал аудиенции турецкому и персидскому послам, в галерее же устраивались маскарады. В одном из покоев был в октябре 1741 года поставлен выписанный из Англии бильярдный стол с зеленым сукном. Играла ли на нем сама правительница или ее приближенные, нам неизвестно.

Судя по сохранившимся хозяйственным документам, работы в апартаментах принцессы и прочих дворцовых помещениях шли постоянно. Однако жить в обстановке непрекращавшегося ремонта было не слишком удобно, и правительница имела другую «квартиру» в «адмиральском доме» — отошедшем казне дворце генерал-адмирала Ф. М. Апраксина. Там в 1741 году размещались фрейлины ее двора, «суперинтендантша» Анна Юшкова, врач и находились покои Анны Леопольдовны, ее мужа и сына-императора, дежурная комната генерал-адъютантов, рекетмейстерская, а также бильярдная и мыльня. Однако в декабре 1740-го — январе 1741 года в тамошней опочивальне правительницы также проводились живописные, столярные и резные работы.

Юного государя и его мать окружали многочисленные придворные. В мае 1741 года Анна Леопольдовна утвердила придворный штат императорского двора из 517 человек. Его «столпами» остались старые слуги почившей в Бозе императрицы — обер-гофмаршал граф Рейнгольд Левенвольде (с жалованьем 4188 рублей 30 копеек), гофмаршал Дмитрий Шепелев (получавший 2555 рублей 25 копеек), обер-гофмейстерина княгиня Татьяна Голицына (ей платили в год две тысячи рублей). Примечательно, что в списке отсутствовала должность обер-камергера, которую при Анне Иоанновне бессменно занимал Бирон. Молодая правительница не спешила заполнить вакансию; кажется, она собиралась даровать этот чин со всеми его дворцовыми привилегиями уже известному нам саксонскому посланнику

графу Линару, однако не успела.

Под началом перечисленных лиц находились другие, тоже ответственные персоны: гоф-штаб-квартирмейстер (дворцовый комендант. — И. К.) Михаил Марков, заведовавшие напитками мундшенки Иван Владиславлев, Иван Стеллих и Андрей Федоров, кофишенк (смотритель за приготовлением кофе), зильбервартер (хранитель императорского столового серебра) Борис Пятин, келлермейстеры Петр Кармалин, Григорий Марков, Константин Карпов и Василий Татаринов; комиссары Афанасий Полунин и Иван Василевский, кухен-шрейберы Юрий Вундерлих, Федор Яковлев, Петр Палот и Федор Рязанов; кастелянши Варвара Габелянстина и Софья Фишбек; повара-мундкохи Яган Гевер, Яган Дрейборн, Штицер, Отто Луке, Юрий Эрнст, Адам Эрнст и вновь принятые Яган Мор, Николаус Кненлен, Матис Керн и Яков Луэр.

Они ведали «кормовыми погребами», где хранились столовые припасы, поваренная медная, оловянная и железная посуда, повседневные и запасные «фряжские погреба» с винами и водками; там же спиртное разливалось из бочек в бутылки. В «овощной» и «конфектной» палатах содержались запасы чая и сахара, а также разные «овощные и конфектные принадлежности», кофе, шоколад, леденцы и фарфоровая посуда.

Дворцовый обиход обслуживали лакеи, гайдуки, скороходы, гоффурьеры, тафельдекеры [29] , прачки, истопники, охотники, гребцы, музыканты, писари, пивовары, водочные мастера с учениками, купоры [30] и подкупоры, бочары, поварята и поваренные работники, «скотники и скотницы», мясники, хлебники, «конфектные мастера» с подмастерьями, столяры, плотники, серебряники, медники, оловянники и их ученики, «швецы»-портные; резчик для «вырезания стекол в пирамиды», в которые укладывались конфеты и другие украшения; прочие служители — всего более четырехсот человек. Их годовое жалованье составляло весьма солидную сумму — 68 126 рублей 87 копеек.

29

Тафельдекер(от нем. Tafel —доска, стол, decken —покрывать) — служитель при дворе, заведовавший сервировкой царского стола и всеми принадлежностями столового убранства: скатертями, посудой, приборами.

30

Купор(от англ. cooper— бондарь, бочар) — служитель, занимавшийся закупориванием винных бочек и бутылок, пробочник.

Придворными часами ведал часовой мастер француз Яков Рокет, строительством апартаментов — «обер-архитектор де-Растрелли»; первым придворным живописцем по-прежнему состоял Луи Каравак. Охранял здоровье первых лиц государства назначенный Бироном «лейб-медикус Рейбер Санхос» — доктор Антонио Рибейро Санчес. Малолетнего императора окружал придворный штат — камергеры Яков Балк, Петр Салтыков, Карл Людвиг Менгден, Василий Стрешнев, Федор Апраксин, Алексей Татищев, Алексей Пушкин, Петр Шереметев и Иван Брылкин; камер-паж князь Иван Вяземский и пажи Иван Юшков, князь Федор Щербатов, Андрей Кошелев, Дмитрий Марков, Иван и Павел Нероновы.

Помимо императорского штата в распоряжении правительницы имелся свой собственный. В нем состояли обер-гоф-мейстер (хотя сам Миних-младший именовал свою должность «обер-гофмаршальской»); семь фрейлин, четыре камергера, два камер-юнкера (Петр Салтыков и Эрнест Менгден), два камер-пажа и четыре пажа; «мамзель» и три «вдовы» (Катерина Михайлова, Муторхина и Пелагея Ермолаева); камер-юнгферы Варвара Дмитриева, Анна Катерин, Марихен Бевен Рот и Марихен Штурм; гардероб-медхены Анна Степанова, Наталья Абакумова, Софья Степанова и Екатерина Дементьева; два камердинера — Грамкен и Лебрун, по два мундшенка и кофишенка с помощниками, гоффурьер Петр Клинк и лакеи, скороходы, гайдуки, истопники — всего 70 человек с жалованьем в 16 950 рублей ²⁵⁹.

«Регентина» сохранила при дворе два десятка бывших служителей и приживалок Анны Иоанновны и назначила им денежное содержание в 3250 рублей. Одна из них, Анна Юшкова, как сказано выше, стала «суперинтендантшей» и главной по уходу за младенцем-императором. Вместе с ней при дворе оставались колоритные аннинские «придворные», напоминавшие персонажей Измайловского двора: Федора Дмитриева, Анна Павлова, Домна Дементьева, Дарья Долгая, Акулина Лобанова, Пелагеюшка-карлица, безымянные «мать-безножка» и «девушка-дворянка», а также «персиянки» Анюта, Параша и Катерина, «арапка», «баба материна», Фирсовна; «карлы» Петр Локтев и Яков Подчертков и карлицы Анна и Наталья Ивановы.