Анна Невиль-5 Ветер с севера
Шрифт:
– Здесь не Франкия, Эмма. Это Бретань. Здесь все по-другому. К тому же ты переоцениваешь, как всегда, силу своего Бога.
Эмма сердито поглядела на него.
– Отвернись. Мне надо одеться.
– Зачем? Я ведь видел тебя нагой совсем недавно, когда друид приволок нас сюда и стащил с тебя эти грязные лохмотья. Он едва не молился на тебя из-за этого волка… Ладно, не гневайся, я отвернусь. Как-никак, сейчас я под твоей защитой, и этот полоумный дикарь даже готов вылечить меня.
Эмма торопливо скользнула в широкое, непомерно длинное для нее одеяние. Придерживая подол, она приблизилась к костру и только здесь увидела, что левая ее рука стянута чистой повязкой
Девушка огляделась. Пещера была просторной и хорошо обжитой. К стенам деревянными колышками были приколочены шкуры оленей и волков, придававшие подземному залу уют. Пол чистый и ровный. На тесовых настилах вдоль стен - всевозможные горшки. В больших ивовых корзинах содержалась снедь. Ложе, на котором она очнулась, было вырублено прямо в скале, но покрыто тростником и мехами, изголовьем служили скатанные валиком овечьи шкуры. Очаг у входа, сложенный из плоских камней, был приподнят над уровнем пола, а дым выходил вверх, где в своде пещеры имелась расселина, служившая дымоходом. В стороне, в глубокой нише, лежало охотничье снаряжение - лук, стрелы, сети, капканы, несколько дротиков с острыми, в локоть, наконечниками каленого железа. Пещера представляла собой почти правильный овал, но к дальнему концу сужалась. Там виднелся темный проход, ведущий куда-то вглубь, оттуда тянуло затхлой сыростью.
Ролло проследил за взглядом девушки и слегка кивнул.
– Меня тоже заинтересовал этот лаз. Там, за выступом, начинается спуск, ведущий к подземному озеру. А за ним - еще один ход. Наш хозяин сказал, что там находится вход в мир, где обитают гоблины и гномы - Трендхейм, подземный мир, как сказали бы у нас.
Эмма невольно вздрогнула и перекрестилась. Дым чуть заколыхался. Шкура у входа приподнялась - возвращался друид.
– Меня зовут Мервин, - негромко назвался он девушке.
– Я оват, то есть лекарь среди своих. Это низшая ступень посвящения.
– Мервин, - повторила девушка.
– Древнее имя.
– Как и вся эта земля, - кивнул друид.
– Земля старых богов, которых люди стремятся поскорее забыть.
– И почти уже забыли, - жестко проговорила девушка.
– Старые Боги обратились в демонов, когда люди узнали, что есть только один истинный Бог и Спаситель - Иисус Христос.
Друид какое-то время молча выкладывал в миски свинину, затем протянул их своим невольным гостям.
– Отчего галлы забыли веру своих предков?
– задумчиво сказал он наконец.
– Она была мудра и могущественна. Власть наших богов никто не оспаривал, когда же пришли римляне, то, бывало, целые армии, готовые ринуться друг на друга, опускали оружие по воле облаченного в белые одежды жреца. Друиды были солью этой земли. Ни одно важное дело не затевалось без этих мудрецов, которые служили посредниками между богами и людьми. Орден друидов заслуженно почитался за знание законов бытия, за умение беседовать с богами.
Эмма обожглась мясом, гневно взглянула на Мервина.
– Я читала об этом у Тацита. А также о том, что друиды приносили кровавые человеческие жертвы, чтобы умилостивить своих божеств. Христиане же запретили резать людей в угоду идолам, утвердив учение о добре и милосердии.
Друид повернулся к ней, и Эмма только сейчас заметила, что один глаз у него немного косит. Лицо его было бледным, костистым, как у рыбы.
– Это не совсем так. Освященное умерщвление человека на алтаре - это акт величайшего почитания богов. Посредством
– О, сатана!
– прошептала Эмма.
– Как, должно быть, радуется нечистый мраку, в котором пребывают ваши души.
Друид как бы не слышал ее слов.
– И все же несколько раз в году, в дни великих празднеств, особенно в годину тяжелых испытаний, человеческая жертва просто необходима. Как иначе заглянуть в грядущее? Лишь кровь на алтаре и содрогание тела скажут правду. А в пору моровых поветрий поедание жертвенного мяса является в высшей степени целительным и ограждающим от злой немочи.
Эмма застыла, не донеся до рта куска жаркого. Ролло тоже невольно помедлил, пристально разглядывая пищу.
– Мы также приносили человеческие жертвы, однако лишь в дни величайших бедствий и недорода. Питаться человечиной - удел троллей. Однако все это было очень давно, и лишь предания, которые поют скальды, помнят, как викинги топили в море своих вождей, если те не выполняли взятые на себя обязательства, отдавая их богам. Но если правитель изменял своему долгу, обрекая народ на бедствия, - он и не достоин ничего иного, как отправиться прямиком в Хель. Теперь же великий Один получает свою долю, когда его воины разят противников в битве.
Эмма перевела взгляд с Ролло на друида.
– Оба вы проклятые навеки язычники, почитающие лишь силу и жестокость. Вам не понять, что оба вы заблудились и оказались в сетях тьмы. И если вы не признаете истинного Бога, не покаетесь и не искупите добром то зло, какое принесли в мир, - гореть вам в геенне огненной!
– Разве друиды своими обрядами причиняли зло людям? Они молили за них богов, лечили их, познавали мир и таинства природы, чтобы помочь своему темному народу.
– И волокли жертвы на алтари!
– вскипятилась девушка.
Мервин лишь усмехнулся.
– Не стоит пугаться того, что на вид неприятно. Зачастую оно несет в себе добро. Я слыхал, что в древности в Бретани, когда избирался король, существовал такой обряд: тот, кого выбрали, могучий вождь, при всем народе оплодотворял белую лошадь, которую затеи убивали, варили в освященном котле, когда же варево остывало, вновь избранный правитель в нем купался, а затем устраивалось пиршество, и он сам вместе с народом поедал мясо кобылицы. Сейчас это может показаться варварством, но смею заверить, именно тогда бретонцы были знамениты силой, оставались свободными и умели отстоять свою землю от врагов.
Ролло поперхнулся и захохотал.
– Вот было бы забавно понаблюдать за таким обрядом!
Эмма в ужасе прошептала:
– Хвала Создателю, что эти времена канули в вечность и нам ниспослан свет…
Друид внимательно посмотрел на нее.
– Я вовсе не восхваляю этот обычай. Но иной раз путь к возвышенному лежит через низменное. Разве отцы-отшельники не напоминают друидов? Однако при этом мы лечим народ свой, блюдем телесную чистоту, а не обрастаем паршой и коростой, как ваши мученики веры, умерщвляющие плоть, чтобы угодить Христу.