Анна, одетая в кровь
Шрифт:
— Нет, — отрицаю категорически я.
— Кас, — вклинивается Кармел, — Ты же не знаешь, навредит ли она кому-либо еще. Она убивала людей на протяжении сорока лет. Не по своей воле. Но, вероятно, тебе не так просто принять истину.
Ее голос похож на рык волка, вкусившего кровь цыпленка.
— Нет, — снова отвечаю я.
— Кас.
— Нет. Обоснуй свое решение, и в чем ты конкретно сомневаешься. Знаешь, Анна не заслуживает того, чтобы оставаться мертвой. Но если я ударю ножом ей в живот…., - я почти заткнул себе рот, но все же продолжаю, — то не имею представления, куда ее отправлю.
— Если
Теперь я принимаю оборонительную позицию.
— Держитесь от нее подальше. Это моя проблема.
— Твоя? — рявкает Кармел. — Это перестало быть твоей проблемой, когда ты попросил нашей помощи. Не только ты оказался в опасности, застряв той ночью в доме. И сейчас ты не имеешь права нас игнорировать.
— Знаю, — отвечаю я и вздыхаю. Я не знаю, как им объяснить. Просто хочу, чтобы мы стали ближе, чтобы они оставались моими друзьями подольше, так что, думаю, они догадываются, что именно я пытался им сказать. Я также хочу, чтобы Томас яснее читал мысли. Может, в данный момент он этим и занимается, потому что замечаю, как он накрывает руку Кармел своей и шепчет ей о том, что мне типа нужно немного времени. Она смотрит на него, как на чокнутого, поэтому отступает назад.
— Ты всегда ведешь себя так с призраками? — спрашивает он.
Я смотрю на шкафчик позади него.
— О чем ты говоришь?
Его проницательный взгляд ощупывает мою голову на наличие каких-либо секретов.
— Не знаю, — после секунды колебания отвечает тот. — Ты всегда такой…пуленепробиваемый?
Наконец, я смотрю ему в глаза. На моем языке вертится признание, пока мы стоим посреди дюжины студентов, проходящих по коридорам и спешащих на третий урок. Когда они проходят мимо нас, я слышу обрывки их разговоров. Они звучат так обыденно, что мне приходит в голову, будто я никогда не участвовал в таких разговорах. Жаловаться на учителей или размышлять, что же делать в пятницу вечером. У кого для этого найдется время? Я бы, например, хотел поговорить об этом с Кармел и Томасом. Я бы хотел спланировать вечеринку или решить, какой ДВД фильм взять напрокат и в чьем доме посмотреть его.
— Может, ты расскажешь нам об этом чуть позже, — сообщает Томас, и вот в его голосе слышатся знакомые нотки. Он знает, и я рад этому.
— Мы должны придумать, как вернуть твой атаме назад, — предлагает он.
Я слабо киваю. Что бы сказал мой отец? Из огня да в полымя. Он радовался жизни, полной подвохов.
— Кто-нибудь видел Уилла? — интересуюсь я.
— Я пыталась несколько раз дозвониться до него, но он не берет трубку, — отвечает Кармел.
— Я хочу увидеться с ним, — с сожалением в голосе сообщаю я. — Мне нравится Уилл и знаю, как он, должно быть, разочарован. Нож не должен находиться у него. Ни в коем случае.
Внезапный звонок информирует нас о начале третьего урока. Мы не заметили, как опустел коридор, и теперь здесь наши голоса звучат громко. Мы просто не можем стоять здесь кучкой; рано или поздно нас может засечь чересчур прилежный дежурный по школе. Но все, что нам нужно с Томасом, это читальный зал, и почему-то я не уверен, пойдем ли мы туда.
— Хочешь угробить нас? — спрашивает он, читая мои мысли — или просто старается выглядеть обычным подростком с прикольными
— Точно. Что насчет тебя, Кармел?
Она пожимает плечами и отдергивает свой джемпер кремового цвета, обтягивающий плечи.
— У меня сейчас алгебра, но кому это нужно? Кроме того, я еще ни разу не пропускала этот урок.
— Класс. Тогда давайте что-нибудь захватим перекусить.
— Коробку суши? — предлагает Томас.
— Пиццу, — Кармел и я выпаливаем одновременно, а он тем временем ухмыляется. На душе у меня легко, когда мы идем по коридору. Меньше чем через минуту мы выйдем из школы и попадем на холодный ноябрьский воздух, и каждому, кто попытается нас остановить, мы покажем средний палец.
А затем кто-то стучит по моему плечу.
— Эй.
Когда я поворачиваюсь, все, что вижу, это летящий кулак — скажем так, когда вас кто-то бьет по носу, у вас появляется ужасно-жуткая боль. Я сгибаюсь пополам и закрываю глаза. На губах ощущается теплая, липкая влага. Мой нос кровоточит.
— Уилл, что ты делаешь? — я слышу, как Кармел кричит на него, к ней присоединяется Томас, а Чейз в это время хрюкает. По коридорам раздаются звуки потасовки.
— Не защищай его, — отвечает он, — Ты не видела новости? Кого-то убили.
Я распахиваю глаза. Уилл таращится на меня через плечо Томаса. В любой момент на меня готов прыгнуть Чейз со светлыми колосовидными волосами и футболкой, обтягивающей его мускулы, но пока он просто отталкивает Томаса, как только его названный лидер знаком головы указывает двигаться вперед.
— Это была не она, — я шмыгаю носом и глотаю кровь. Она соленая и на вкус, как старые монеты. Я вытираю ее тыльной стороной ладони, оставляя на ней ярко-алые разводы.
— Не она? — с сарказмом переспрашивает он. — Разве ты не слыхал о свидетелях? Они сказали, что слышали плач и рычание, издаваемое тем бедолагой. А также голос, вообще не принадлежащий человеку. Они сказали, что тело расчленили на шесть кусков. Вам что-нибудь напоминает подобное?
— Напоминает кое-кого, — огрызаюсь я. — Какого-то сумасшедшего из магазина дешевых товаров.
Но это не так. А воображаемый беззвучный голос человека заставляет мои волосы встать дыбом на затылке.
— Ты такой слепой, — отвечает он. — И в этом твоя проблема. Стала, с тех пор как ты сюда переехал. Майк, а теперь и этот бедный сопляк в парке, — он останавливается, касаясь своего жакета, и достает нож. Он указывает им на меня, обвиняя. — Так выполняй же свою работу!
Он идиот? Он должен выглядеть расстроенным, а не вытаскивать его посреди школы. Его конфискуют, если он не подпишется на еженедельные посещения консультанта-педагога, либо же исключат, а мне потом придется ломиться бог знает куда и вернуть нож назад.
— Отдай его мне, — говорю я. Мой голос звучит странно; нос перестал кровоточить, но сгустки крови все еще ощущаются в нем. Если бы я дышал через него, разговаривал бы нормально, но вместо этого я проглатываю кровь, и все повторяется вновь.
— Почему? — спрашивает Уилл. — Ты же не пользуешься им. Поэтому, может, мне стоит попробовать?
Он направляет нож на Томаса.
— Как думаешь, что произойдет, если я порежу живого человека? Отправит ли он его в тоже место, что и мертвых?