Анна Шелкова

Владыкин Владимир

– В программе партии записано о воспитании нового человека. Я думаю – это правильно, Валерия…

– Извини, Аня, но в эту химеру, я не верю. Знаешь, почему? Мне кажется, Библия говорит о том же, о соблюдении заповедей Христа, если собрать их воедино, то можно увидеть портрет человека будущего или каким он должен быть в идеале, как сам Христос.

Анна Севостьяновна выслушала с интересом подругу и нахмурилась, посмотрела на Валерию несколько удивлённо, от которой впервые услышала отрицание партийной линии да ещё сравнила её с Евангелием.

– Но ещё Толстой проповедовал самосовершенствование. Разве это расходится с идеями нашей партии? – возразила она.

– По-моему, это разные вещи, Аня. Мы изо дня в день говорим, что человек должен быть честным, добрым, развивать бесконечно свои способности. Но нашим заповедям следуют не все, даже те же христиане не исполняли все заповеди Христа. Существуют нравственные нормы, которые нарушаются на каждом шагу, даже нашими

вождями. Но словосочетание новый человек, по меньшей мере, звучит противоестественно, хотя бы потому, что существует генетика и наследственность. Вот цепочка: психология подчиняется мировоззрению только в идеале, нравственность вытекает из мировоззрения и вырабатывает соответствующую психологию. Что ни деятельность, то и своя для неё психология, свои законы морали. На самом деле и то и другое вступают в скрытое противоречие. Ведь человек часто поступается мировоззрением. К примеру, в экстремальной ситуации, в действие вступает инстинкт самосохранения. Поэтому нельзя воспитать в человеке героя, хотя нравственную готовность к такому поступку направить вполне можно разными способами то ли безвыходной ситуацией, то ли любовью к родине. А вообще для меня термин «новый человек» ассоциируется с роботизацией сознания человека, управляемого с какого-то неведомого пульта. Ты заметила, что нам всем присуще стадное начало? Это похоже на стирание граней интеллекта, которое способно привести к нивелировке сознания, что уже весьма близко к животному состоянию…

– Валерия, ты биолог, поэтому так думаешь. По-моему, «новый человек» – это гармонично развитая личность, – это высокий интеллект, – решительно возразила Анна Севостьяновна. Хотя в душе признавала суждения подруги.

– Да, это возможно, повторяю, только в идеале, как в фантастике. Если человек наделён способностями в разных областях науки, искусства, то я ещё поверю, но таких всесторонних людей очень мало. Надо в корне менять всю систему образования, чтобы человек стал таким. Толстой был мыслителем, художником слова, пахарь и проповедник, знаменитое его высказывание: «непротивление злу насилием» противоречит нашей идеологии… Кстати, и роман Чернышевского «Что делать?» о новых людях, но только не о новом человеке…

– По-твоему школа, выходит, не должна участвовать в воспитании человека, её задача только давать знания? А кто тогда возложит на себя обязанности воспитателя строителей справедливого общества? Ведь одной семье такая государственная установка не под силу?

– Но по каким законам воспитывать «нового человека»? В наших программах об этом не сказано! По каждому предмету расписаны часы на ту или иную тему. В них мы не найдём даже понятия кто такой «новый человек». Не мифом ли это пахнет? Ты рассказываешь детям о странах и материках, их климате, полезных ископаемых, географических особенностях и различиях. Я рассказываю о размножении и жизни организмов, о видах животных и птиц, о происхождении человека, о законах естественного отбора. Попробуй, приспособь мою науку под особь «нового человека». Вычленим слово «новый» и получим чисто физиологического человека со всеми его психологическими особенностями как социального существа старого и нового времени. Я вот учу детей, что человек произошёл от обезьяны, и прошёл гигантский эволюционный путь развития, а сама не верю, что это так. Я имею в виду вовсе не эволюцию, а само происхождение. Ведь теория ДНК, генетика, наследственность – это вид, тогда как обезьяна со своей ДНК. Невозможно допустить переход от одного вида до более совершенного, даже если изменения структуры ДНК происходили на эволюционном уровне. Ведь сама эволюция предрасполагает развитие уже сложившихся видов таких, как питекантроп или неандерталец. И как морфологические типы предыстории современного человека, мало что объясняют нам, это лишь отправная точка познания и не более, тогда как природа закладывала создание высшего разума очень и очень давно, ещё до названных типов. А питекантроп, к примеру, всего лишь разновидность обезьяны самой близкой к человеку. Поэтому теория, человек произошёл от обезьяны, просто несостоятельна, к эволюции она никакого отношения не имеет, разве что косвенное. Так что обезьяна – это не предтеча высшего вида, она стоит, как и питекантроп, на отведённой ей природой ступени…

– Валерия, конечно, тут есть над чем поспорить, я не специалист в этой области, однако ты уходишь в сторону, – перебила Шелкова. – Для нас учение Дарвина сейчас неважно. Мы говорим о сознании, о классовой психологии, мы отрицаем общество, поделённое на классы, до революции, мы строим бесклассовое, равноправное общество…

– Аня, философия, как и идеология – это вовсе не науки, а способ мышления под определённым общественным срезом. Но философия приняла классовые признаки ещё с древних времён, она на вооружении партии, ей определили прокрустово ложе. А ведь она должна быть свободна от идеологии правящей партии, которая сковывает её развитие. Практически создана новая философия. Хотя во все времена были различные философские школы: Спиноза, Сократ, Платон, Аристотель, Гегель, Кант, а теперь нет ни в чём классического

понятия. Наши философы единой теорией обезличены. Я верю, что можно воспитать порядочного человека, живущего сообразно своим идеалам. Но при этом нельзя забывать, что общество развивается по своим законам, которые не приемлют идеологию, скажем, сдерживания развития. Ограничение свободы личности конкретными задачами партии расходится с физиологическими и духовными потребностями человека. Новый человек – это продукт будущего социального неравенства, а бесклассовость – это утопия. Ведь мы наблюдаем эволюции жестокости, эгоизма, пороков. Человек отнюдь не добреет, он по-прежнему завистлив, злобен, алчен, мстителен, утратил понятие чести, достоинства. Наблюдается скачок назад, будем прямо говорить, женщины эмансипировались до утери женственности, что им очень нравится. Короче говоря, сама женщина отрицает в себе гармонию, принимая в угоду ложной моде чуждый её природе облик. Простые люди не верят в приход справедливости, хотя у нас сложилось так называемая историческая общность – советский народ. Вот и новое общество со своими пороками, поэтому новый человек на практике невозможен…

– Почему, Валерия, возьмём Тургенева, моего любимого писателя, который вывел в романах целую галерею лишних людей. Для того времени они были новыми людьми, их ссылали на Кавказ, в Сибирь. В наши дни – это передовики производства, герои труда.

– Аня, я понимаю тебя, людям нужны маяки, как в море кораблям, чтобы не сбиться с намеченного курса. На западе рекламируют товары, а у нас передовиков ставят всем в пример. Получается трагикомическая ситуация: передовик дома колотит жену. А по телевизору показывают, сколько он хлеба намолотил, сколько угля добывает, сколько стали сварил. В то время как жена вкалывает не меньше: и в поле, и на огороде. Я пессимистка, и скажу так: тонкость нашей идеологии состоит в том, что она передовыми стахановскими движениями стимулирует производство, и тем самым эксплуатирует человека за ту же самую зарплату, что и раньше, до провозглашения рабочего передовиком.

– Мы так к истине и не пришли, – подвела черту Анна Севостьяновна. – Я удивлена тобой, Валерия. Спорить с тобой не хочу.

Подруга только добродушно улыбалась, плавно покачивая головой, – прислушиваясь к музыке Бетховена.

Шелкова и Соболева всегда заканчивали спор мирно, а оттого, что выяснялись их диаметральные взгляды, их отношения отнюдь не портились. К тому же при всей полярности воззрений они не испытывали друг к другу даже завуалированной враждебности. И с каждым разом их взгляды постоянно обновлялись, они отчего-то отказывались и что-то вновь принимали на веру, а в чём-то, как и все люди, заблуждались, при этом искренне веря, что жизнь со временем будет меняться к лучшему…

Это был период, когда «хрущёвская оттепель» сменилась брежневским застоем. Но в школе никто не обращал внимания на общественное затишье, пришедшее тогда на долгие годы в результате усилившегося идеологического диктата. А в целом наступило время для карьеристов, двурушников, которые весьма удачно продвигались по иерархической лестнице, преодолевая одну ступень за другой с помощью закулисных интриг, подсиживаний, доносительства. Ловкие идеологи и политики, руководители и хозяйственники всё больше убеждались, чем убедительней произносить с трибун обещания и заверения в поступательном развитии общества и в преданности партии, тем для них выгодней. Сделанное, неважно как, подтверждалось сказанным, а результат этого должен откликнуться в будущем новыми перспективами по пути самого гуманного строя…

Глава 5

В первый раз председатель Новозырковского райисполкома Николай Сергеевич Бобров увидел Анну совершенно случайно. Это произошло в школе, куда Николай Сергеевич приехал посмотреть, какой там требовался ремонт. Незадолго перед этим младшая дочь Наташа как бы вскользь обмолвилась, что у них есть учительница примерно таких же взглядов, как и у него, отца.

Тогда Николай Сергеевич многозначительно промолчал. Хотя точно не знал, насколько серьёзно Наташа делала намёк. Потом о разговоре с дочерью он забыл. И только через какое-то время, прочитав письмо из отдела образования о выделении средств на проведение ремонта в Дамишинской школе, в которой его дочь практиковалась на третьем курсе. Его внимание привлёк не сам этот документ, а то, что он вспомнил слова Наташи…

А тут ещё о ней газетная заметка бывшей выпускницы школы, где работала учительница.

В тот же день Николай Сергеевич решил лично съездить в сельскую школу, и посмотреть какой объём ремонта должны включить в смету. Обыкновенно такую работу он поручал своим заместителям…

Директор школы, Иван Афанасьевич Шпалин, поджарый, плотный, сопровождал по длинному коридору районного начальника, рассказывая о своих хозяйственных проблемах. Бобров слушал и одновременно смотрел в классы и кабинеты. Занятия в школе к тому времени закончились, но учителя по домам ещё не расходились. Шпалин увидел, как Бобров загляделся в кабинете географии на Шелкову, и счёл необходимым представить ему молодую учительницу. Она при нём встала, ответила на приветствие. Он махнул рукой, чтобы она села.