Аннемари и капитан
Шрифт:
Деревянный Глаз отвернулся, покашлял и сказал:
— Там видно будет.
Мать толкнула его в бок. Он поглядел на неё с решительным видом:
— Этого наперёд не узнаешь!
— Конечно, — сказал директор Гермес, — сперва нужно выяснить, что тут, в школе. Если тебе покажется что не так, приходи ко мне. Договорились?
— Ладно, приду, — серьёзно ответил Деревянный Глаз.
Теперь нам при каждом удобном случае напоминали, какие мы уже взрослые.
Погодите, в школе вас проучат!
Мы все чувствовали страх перед этой развалиной, перед этой огромной коробкой, в которую нас собирались посадить и где нам грозили побои, оставление после уроков и дополнительные задания. Нам хотелось повременить ещё хоть годик. Деревянный Глаз заявил дома, что у него болит живот. Разве он может ходить в школу? Мать уложила его в постель. И, понятно, он быстро выздоровел.
Делать было нечего. Нам не оставалось ничего другого, как снова начать радоваться, что скоро мы пойдём в школу. Мы решили ещё раз сходить посмотреть, что там в школе, и установили, что физкультурный зал почти совсем цел. Там в зале были разные гимнастические снаряды, шведская стенка, шесты.
— Пошли влезем в окно!
— Давай! И вверх по шесту!
— Не, — сказал Деревянный Глаз, — в животе пусто.
— У меня есть кусок хлеба.
Мы легли на солнышке и только хотели разделить хлеб на три части, как вдруг подскочил большой мальчишка, вырвал кусок у меня из рук и убежал. Мы глядели ему вслед открыв рот.
— Вот это скотина!
— Если тут в школе большие ребята такие нахальные, давайте держаться вместе, а?
— Правильно, Деревянный Глаз.
— Ну пошли, нарвём щавеля!
— У меня в животе будто щенок скулит!
— Я знаю, где растут одуванчики!
Наконец школа открылась. В то утро, когда я в первый раз пошёл в школу, я проснулся очень рано. Мама уже встала и, увидев, что я не сплю, подошла к моей постели. Она заплакала и взяла меня на колени.
— Ну, теперь ты у меня совсем большой. Вот уже и в школу идёшь.
Она показала мне фотографию, на которой маленькая девочка с ранцем за спиной стояла, держа в руках огромный кулёк, и весело улыбалась. Кулёк был почти такой же, как сама девочка.
— Это карточка старая — как я в первый раз пошла в школу, — сказала мама.
Я спросил, что за кулёк у неё в руках.
— Это кулёк со сладостями, — ответила бабушка. — Такой у нас всегда давали детям в первый школьный день. Но тебе мы с мамой не смогли собрать кулька. Эта страшная война сделала нас всех нищими…
Мама достала из кармана передника яблоко.
— Вот — всё-таки у тебя будет радость!
Я оделся и пошёл вместе с мамой и бабушкой в школу. Настроение у меня было очень радостное. В одном
На углу мама поцеловала меня и ещё раз вытерла слёзы. Ей надо было на работу. А мы с бабушкой пошли в школу.
Боксёр и Деревянный Глаз были уже тут. Боксёр со своей матерью, а Деревянный Глаз с сестрой Анни — она тогда ещё училась в школе. Только у одного мальчика был в руках большой пёстрый кулёк, как у девочки на фотографии. Мы глядели на него во все глаза. Его мать была одета наряднее, чем моя мама в праздник. Она очень важничала и всё старалась что-то рассказать господину Гермесу про своего Максика. Но директор не слишком-то её слушал. Он говорил с другими матерями.
— Это он правильно, — сказал Деревянный Глаз. — Она спекулянтка.
Директор Гермес разделил нас на два класса и зачитал два списка. Деревянный Глаз и я попали в один класс, а Боксёр — в другой, и мы должны были разойтись в разные стороны. Но тогда Деревянный Глаз подошёл к господину Гермесу. Тот поднял глаза от списка.
Минуту спустя мы все трое были уже учениками первого класса «Б». Вот какой он, наш, Деревянный Глаз! Это он добился, чтобы нас не разлучили.
Когда мы все гуськом шли в свой класс, Деревянный Глаз шепнул нам:
— Он в порядке! — И подмигнул, указывая на директора Гермеса. Мы кивнули.
Я с любопытством глядел на нашу учительницу. Она казалась гораздо старше моей бабушки, но была совсем не такая весёлая. Наша учительница мне не понравилась.
Так начался наш первый учебный год — 1945-й. Штукатурка на лестнице и в коридорах была убрана. В нашем классе была теперь дверь, но со щелями, и через них можно было смотреть из класса в коридор и из коридора в класс. Класс наш уже больше не походил на убежище, но стены всё равно были исцарапанные, а кое-где отбита штукатурка. Парт на всех не хватало. Нас было пятьдесят два ученика, и на партах мы сидели по трое. Боксёр, Деревянный Глаз и я сели вместе.
Некоторые ребята с гордостью показывали свои старые ранцы. Матери ещё раз заглянули в класс. Потом наша учительница закрыла дверь. Мы смотрели на неё с нетерпением и любопытством.
Фрейлейн Штайнхен — так звали учительницу — рассказала нам про свою жизнь. Маленькой девочкой она тоже ходила в эту школу. А потом она стала учительницей и уже больше сорока лет преподаёт в этой школе. Два года назад она вышла на пенсию, а сейчас вернулась, потому что не хватает учителей.
— Как плохо, что такая прекрасная школа разрушена. Война отняла у нас всё, — сказала фрейлейн Штайнхен.