Аномалии личности. Психологический подход
Шрифт:
Психология, входящая в рассуждения о замысле человека, прислушивающаяся к извечным спорам философов, культурологов, теологов, получает шанс пробиться к пониманию своей действительной миссии в осуществлении этого замысла. Иными словами, получает шанс стать не только «психологией психики» (выражение В. И. Слободчикова [224] ), но и психологией человека.
Понятно вместе с тем, что основной предмет повседневных забот составляют отнюдь не общие и вершинные устремления, а постоянно сталкивающиеся актуальные мотивы, потребности, цели, которые наполняют (переполняют) жизнь человека. Стоит ли тогда придавать такое место и значение вершинным уровням смыслообразования, в то время как реального человека поглощают житейские хлопоты и конфликты?
224
См.: Слободчиков
Обратимся к одной из самых распространенных (можно сказать – массовых) аномалий личности – неврозам.
Согласно расхожему представлению, причины неврозов коренятся в одолевающих современного человека тяготах, заботах и конфликтах, которые, становясь чрезмерными, приводят к различным формам отклонений. Путь к здоровью видится тогда в преодолении, в борьбе с ними, в их нивелировании, создании все больших внешних удобств и т. п. [225] Драма, тем самым, усматривается как происходящая в рамках (плоскости) того, что выше было обозначено как «действенное поле».
225
Но все это парадоксальным образом ведет лишь к разрастанию, делая невроз спутником (или тенью) общества потребления и внешнего благоденствия. В результате со стремительно растущей армией невротиков не успевает справляться столь же стремительно растущая армия психотерапевтов.
Можно, однако, обнаружить и другой объяснительный ряд, выходящий за рамки непосредственных коллизий «действенного поля». Невротичным человека делают не сами по себе проблемы (которые есть у многих, если не у всех), а частое отсутствие, слабость, непроясненность наддеятельностных уровней смыслового сознания, позволяющих отразить, увидеть себя в истинном свете. Как замечает К. Г. Юнг, – «лица, имеющие проблемы, очень часто бывают невротиками, но было бы серьезным недоразумением смешивать наличие проблематики с неврозом, ибо между ними имеется существенное различие: невротик болен потому, что не осознает своей проблематики, а человек, имеющий осознанную проблему, страдает от нее, не становясь больным… Психоневроз, в конечном счете, есть страдание души, которая не отыскала собственного смысла» [226] .
226
Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени. М., 1996. С. 57.
О каком, однако, как не о собственно «наддеятельностном» смысле может идти в данном случае речь у Юнга? Ведь смыслов деятельностного поля у невротика более чем хватает: осмыслены, вернее – приданы смыслы каждой навязчивости, обостренному чувству самолюбия, построению защит от якобы вереницы обид и т. п. Но, как правило, закрыт, затянут пеленой (непрозрачен) смысл, который бы «свидетельствовал из самого себя», а не был бы прямо зависим от стечения обстоятельств, сгущения внешних противоречий и конфликтов, ввергаясь в которые, становясь их заложником, невротик все более уводится в смысловые сумерки, отдаляясь от света обобщающих смыслов.
Впрочем, не надо думать, что речь должна идти только о (каких-то там) «невротиках». Речь об общих для всех нас законах, о повседневных опасностях и сетях уловления в «психопатологию обыденной жизни». Латышский философ А. Милтс пишет: «Людям нередко не хватает легкости… Чуть ли не на каждом шагу нам мерещатся враги… Мы „боремся“ там, где проще было бы снисходительно улыбнуться. Жена борется с мужем, покупатель с продавцом, учитель с учеником, подчиненный с начальником, лентяй с наставником, пьяница с водкой. Сколько в этой борьбе ничтожных побед и поражений! Но самое печальное состоит в том, что после этого у нас уже не остается ни сил, ни времени на истинно принципиальную борьбу, на настоящий героизм… Мелкие победы при более широком взгляде на вещи порой оказываются лишь составными частями крупного поражения. Это вовлекает личность в неразбериху беспрерывных конфликтов, вихрь мелких удач и неудач, которые никак не способствуют совершенствованию ни личности, ни семьи, ни общества» [227] . Напомним в связи с этим и высказывание Паскаля: «Кто преуспевает в малом, тот не способен достичь большого».
227
Милтс А. Гармоническое и дисгармоническое в личности. Рига, 1983. С. 32.
Итак, даже в повседневной жизни очевидна особая значимость отстаивания предельных (наддеятельностных, метафизических, умопостигаемых) смыслов. Неврозы (равно как и описанные Милтсом состояния взбаламученного обыденного сознания) становятся, скажем мягче – могут становиться все более плотной завесой, отделяющей от истинных ценностей и назначения человека. И это при том, что повседневность вовсе не обязана и вовсе не стремится по своей природе
228
Выготский Л. С. Психология развития человека. М., 2004. С. 1017.
Однако при всей сложности, перепутанности бытия в современном, подчас безумном мире, в ходе нашей (и никакой другой иной и никем иным за нас не проживаемой) жизни решается, разыгрывается, ставится на кон судьба родо-видового противоречия, антиномии временного и вечного, конечного и бесконечного, профанного и сакрального, дольнего и горнего. Здесь – исток той самой психологии личности в терминах драмы (равно – и это будет ваш выбор – пьески или фарса). Отсюда – возможность нам на сцене жизни, здесь и теперь, а не когда-то кем-то в прошлом или будущем, – прорваться, разомкнуть происходящее в сторону горнего света, открыть его и открыться ему. Либо – оказаться все более загнанным (неврозом ли, потаканием себе, желанием быть как все и т. п.) в сужающуюся книзу воронку, в клише одних и тех же симптомов и реакций, давно описанных на страницах соответствующих учебников.
Невроз и многочисленные пути, ведущие в нему, плохи в этом плане не сами по себе, а тем, что не дают, цепляют, препятствуют выйти к свету (стать для него прозрачным), настолько поглощая все большие силы и внимание, что их уже не остается на личностное свободное действие (поступок). Образно говоря, невроз вовлекает в возню с собой вместо борьбы за себя. И постепенно человек может настолько свыкнуться с первым, что теряет жажду и вкус ко второму. И даже когда появляется шанс («зеленая дверь»), он отступает, возвращается, поворачивается лицом к привычному невротическому мирку и – тем самым – спиной к ждущему, надеющемуся на его единственное, уникальное участие и утешение миру.
В плане понимания соотношения разных уровней смысловой сферы известной интерес представляет разработка понятия о конфликтных личностных смыслах. Выше (в одном из примечаний) мы уже приводили интерпретацию конфликтного смысла кубинского психолога М. Кальвиньо – это смысл явления, которое способствует достижению одного мотива и препятствует достижению другого. Конфликтный смысл, по В. В. Столину, выявляется в трудности преодоления человеком той или иной преграды ради достижения чего-то для него важного. Так, проведя многочисленные опросы и подвергнув результаты математической обработке, он пришел к выводам (в целом оказавшимся достаточно самоочевидными), что «ситуации, требующие активности в общении, делаются преградными для того, кто обладает робостью», «ситуации, требующие от личности безнравственного поведения (солгать, нарушить обещание), предполагают в качестве внутренней преграды совесть» и т. п. [229] Из этого в свою очередь выводится, что поступок – «это либо преодоление преграды, либо, под ее влиянием, отказ от действий» [230] .
229
Столин В. В. Самосознание личности. М., 1983. С. 149.
230
Столин В. В. Проблема самосознания личности с позиций теории деятельности А. Н. Леонтьева // А. Н. Леонтьев и современная психология. М., 1983.
Эти экспериментальные факты подтверждают сложный и во многом внутриконфликтный характер рассматриваемых явлений. Следует заметить, однако, что исследуемые конфликты в основном относимы к действенному полю и рассматриваются как могущие возникать, а могущие и не возникать на пути достижения мотива в данных конкретных условиях. Но мы уже обращали внимание на проблему более общую – проблему движущих, то есть постоянных, неустранимых противоречий собственно смыслового поля. Если, по В. В. Столину, «пока поступок не свершен – смыслы „я“ не находятся в противоречии» [231] , то, по нашему мнению, смысловая система «я», если таковая наличествует, есть внутренне напряженная, живая, то есть, повторяем, содержащая противоречия система, которая, конечно же, проявляет, формирует, изменяет себя через действенный, бытийный план своей активности, но не может быть вся без остатка сведена к этому, не является в своем развитом состоянии лишь отражением конкретных коллизий деятельности – преодоления или непреодоления преград на пути к цели.
231
Там же. С. 108.