Аномалия. «Шполер Зейде»
Шрифт:
– Странно! Смотри! Свет в селе выключают. Рано вроде. Может, им электричество отключили? Да нет, фонарь возле магазина горит…
Действительно, в селе гаснут одно за другим окна. Собаки перестают лаять. Тишина. И в ней возникает мелодия. Это мелодия Благодати!
Воздушная, божественная. Солирует скрипка. И как!
Часть вторая
Благодать
«Бумбокс», из которого неслась попса, как бы поперхнулся.
Грустный Микола провожает Элеонору. Уныло плетётся сзади. И вдруг она оглядывается. И смотрит на него… Так, как будто впервые видит его.
Милиционер Нечипоренко ошалело оглядывается на жену. Встаёт. Откладывает бинокль. Вглядывается в жену. Как в первый раз увидел. Снимает портупею. Да и жена его вдруг затрепетала. Не спуская глаз с мужа, становится на колени и стягивает с него сапоги. Вот и свет гаснет в доме милиционера.
На огороде Мотря опускает грабли и смотрит на своего мужа Остапа. Тот встаёт от грядки и идёт к ней, как во сне. Обнимает её.
Луна. Звёздное небо. На лавочке Элеонора взахлёб целуется с Миколой.
Во дворе за столом под деревом ужинают механизатор и его жена Маруся.
Оба вдруг поднимают друг на друга глаза. Смотрят, не отрываясь, как будто видят впервые.
Полуголый Серёга идёт к дверям. Попутно он укрывает спящих своих детишек. Распахивает дверь во двор.
Звёздное небо Он стоит на пороге. Сзади подходит разомлевшая от ласк жена. Обнимает. Они смотрят в небо.
Деду что-то снится. Он крутится. Пытается что-то произнести. Перепуганная баба Парася будит его. Дед приходит в себя. Встаёт. Набирает кружкой воду из ведра. Пьёт. Выходит во двор. Садится на лавку у двери. Светят звёзды. Баба Парася садится рядом:
– Что снилось, дед? Вроде ты кому-то хотел что-то сказать?
– Нет! Услышать! – Он гладит Парасю по голове. Она склоняет голову ему на плечо. Сидят, обнявшись.
Продолжает звучать скрипка. По проулку, проводив Элеонору домой, идёт и танцует от переполняющей его радости Микола.
В каждой хате любовь. Удивление и нежность.
И только девушки села стоят, как сиротки. Одиночество. Невесты на выданье без женихов. Каждая возле своего двора. Томление душ и тел.
Красивая, дородная украинская женщина, заманчиво улыбаясь, подходит и что-то говорит ласково-ласково…
Гороховский,
– Вус?
Гороховский оглядывает интерьер, прислушивается к удивительной тишине в селе и произносит, сладко вздыхая и потягиваясь:
– А! Какой сон! Какая женщина! «А махае»!
С удовольствием уходит снова в сон.
«Гвалт»! [41] Бегают, суетятся птичницы с корзинками собранных яиц. По коридору, расталкивая всех, в сопровождении мэра Борсюка и милиционера несётся заведующая птицефермой Валентина Руденко.
Кстати, это та самая женщина из сна Гороховского.
Она распахивает дверь в подсобное помещение. Повсюду на соломе яйца. Открывается дверь в следующую секцию. Та же картина – везде разложены только что снесённые курами яйца.
41
Шум, суматоха, ералаш, кошмар (украинский язык). В идише «Гэвалт»
– А может, ты, Руденко, просто забыла тару выписать, – кричит мэр Борсюк. – И поэтому…
– Только не надо, Альберт Григорьевич! Тара тарой, а это?
– Она распахивает двери в загон для молодняка, там копошатся желтенькие цыплята. – Между прочим эти цыплята должны были по графику вылупиться только через шесть дней.
Милиционер берет в руки цыплёнка. Тот пищит и клюёт его в палец.
Жора складывает в штабель ящики с упакованными яйцами. По проходу торопливо двигаются заведующая птицефермой, мэр и милиционер.
– Ты, Валя, не горячись! – успокаивает милиционер заведующую птицефермой. – Давай факты! Значит, сегодня яиц снесено в семь раз больше, чем по норме? Так?! А по качеству?
– Что?
– Желток, белок и этот… холестерин?
– Лабораторные анализы – норма! – кричит заведующая фермой Руденко.
– Вот только что яишенку сбацал, – подтверждает Жора. – Очень вкусно.
В суматохе вбегают птичницы еще с одной партией свежих яиц. Кричат:
– Куда класть?
– А-а-а… Раскладывай на чердаке! – командует заведующая.
Победное «Кукареку!» несётся со двора. Заведующая, мэр и милиционер выглядывают в окно.
Великолепный петух – альфа-самец – среди белоснежного моря кур победно оглядывается и бросается на очередной подвиг. Неподалёку впился шпорами в млеющую курицу другой яркий петух.
Вбегают переполошенные птичницы с ещё одной партией свежеснесённых яиц. Тот же вопрос: