Аномалия. «Шполер Зейде»
Шрифт:
Сеанс связи по Skype. На экране монитора рав Залцман, директор иешивы, [58] в которой учился Исаак. Рядом с ним светящийся от удовольствия дедушка Исаака, миллиардер Финкельштейн.
– …И вот благодаря твоему деду! – с пафосом излагает рав Залцман. – Ещё одно святое место возвращено миру! И кому, как не тебе, должно быть предоставлено право вознести молитву на этом месте! Подумать только! Выпускник иешивы Shaar Hashamayim, настоящий «талмид – хахам» [59] на могиле цадика Шполер Зейде! С тобой
58
В иудаизме высшее религиозное учебное заведение, предназначенное для изучения Торы и Талмуда (идиш и иврит).
59
Лучший студент в изучении Торы и Талмуда (иврит).
– Завтра же! Я даю самолёт, – говорит Финкельштейн.
– Дед! Рав Залцман! – пытается увильнуть Исаак. – А нельзя, чтобы кто-то другой удостоился? У меня проект горит. И подряд три встречи с…
– Исаак! – вскрикивает укоризненно рав Залцман. – Что я слышу!
– Да! – возмущается Финкельштейн. – Ведь всего на сутки. Туда и обратно.
– Ой! Я был не прав! – спохватывается Исаак. – Всё! Только не утром. У меня очень-очень важный митинг. Вечером! Лечу! Но мне надо сразу же назад! А пока извини, дед.
Сеанс связи закончен. Гаснет экран монитора. Дед Финкельштейн доволен. Потирает руки:
– Ну, весь в меня! Так! «Бикицер!» – даёт команду Саймону: – Самолёт. Обеспечить в Украине прилёт, машину. Предупредите этого «швицера» [60] Гороховского. Пусть встретит в аэропорту. – Раву Залцману: – Вам понадобится охрана?
– Мне?! Но я же должен быть в середине недели на конгрессе в Лондоне!
60
Выскочка; «трепач» (идиш).
– Успеете. «Талмид-хахам» должен ехать в сопровождении десяти мудрецов. Вы один стоите десятка. Тем более что раввин Украины – ваш друг. Только без помпы. Тихо, скромно. Туда – назад. И смотрите, никаких «майе» про специфику чудес Шполяра Зейде. Иначе мы мальчика туда и пушкой не загоним. Я бы полетел с вами, но в понедельник у меня встреча с премьер-министром Франции. – Он вручает Залцману большой жёлтый пакет. – В этом пакете фотографии десяти самых лучших невест мира. А мэйдалах! [61] В нужный момент покажете. И в первую очередь вот… Это внучка моего друга. Самого Соломона Розенберга.
61
Еврейские девушки-красавицы (идиш).
– Саймону Стерну: – А ну-ка соедини с Розенбергом.
На экране монитора возникает в своём роскошном кабинете мистер Розенберг.
– Ну? – говорит Финкельштейн.
– Ну? – отвечает Розенберг.
– Шлёма, я тебе обещал сказать… Послезавтра с утра мой Ицик в Украине. Таки нашли!
– Ну так пусть
– Ага. Вместе… «Шмок»! [62] И ещё рассказать про цель полёта…
– Понял. Извини. Не подумал. Когда Исаак будет там?
62
Мужской половой орган, прошедший операцию обрезания. В переносном смысле: придурок, тупица, контуженный (идиш).
– Послезавтра утром.
– Хорошо. Бекки полетит моим самолётом. И неожиданно появится. Сразу, как он закончит утреннюю молитву… Как там в этой твоей «майсе»: «Он молится… У него открываются глаза. Он хочет любви…».
– Пошёл на хер, Шлема!
– На хер так на хер, но моя Бекки окажется у него перед глазами сразу же, как только…
Экран монитора гаснет.
– Телефон Гороховского на Украине не отвечает, – встревожено докладывает Финкельштейну Саймон Стерн.
– Ну а что можно ожидать от этого «швицера». Дайте телеграмму прямо в это село, – командует Финкельштейн.
– В конце концов, рав Залцман, вы сами доберётесь.
Часть третья
Ожидание
На мостик, оглядываясь по сторонам, тихо выкатывает на велосипеде пожилой селянин. Раз! Перед ним вырастают Жора и Федька – повязки на рукавах с надписью «Народный патруль».
– Стоять! – командует Жора. – Народный патруль. Это же куда, дядя Панас, на ночь глядя?
– Тю, хлопцы! Та я ж до брата в Пятихатки. Мёду везу. И к утру ж назад.
– Ага… – смеётся Федька. – А с собой, значит, внучек своего брата назавтра приведёшь. Оксану и Лизку. Да? Родная кровь? А у нас, значит, вместо одиннадцати соискательниц на миллиардерского внучка пара лишних набежит.
– С чего это вы взяли?
– Значит, дядя Панас, крути педали. Домой, – говорит Федька. – Вот завтра приедет этот внучёк. Отмолится, определится с кандидатурой невесты. И езжай потом хоть к брату, хоть к куме. Что? Неясно? Чрезвычайное положение! Никакой утечки информации!
Пожилой селянин вздыхает и поворачивает с велосипедом домой.
Свет горит во многих хатах. В окна видно, как работают швейные машинки. Утюги раскалены. Дошиваются платья и юбки. Идут последние примерки. Одежда на девчонках модная. Много открытого тела. Во дворах сохнут транспаранты и плакаты «Welcome to Pechannoye!».
Начальник почтового отделения передаёт деду Грицько телеграмму архаичного вида. Бумажные ленточки, наклеенные на бланк. Ведь глухое-то село.
– Вот, для наших хасидов, – говорит она, – на английском языке. Вы им передадите?
– Конечно… – Дед Грицько крутит телеграмму в руках.
Начальница почты понимает замешательство деда. Заговорщицки оглядываясь по сторонам, показывает листик с переводом и шепчет:
– Это, дед, нарушение тайны переписки. Но навстречу пожеланиям трудящихся… «Училка» наша перевела, – читает перевод: – «Прибытие личного самолёта борт номер 2343, аэропорт Борисполь в семь ноль-ноль. Шестого июля».