Аномалия. «Шполер Зейде»
Шрифт:
Финкельштейн и премьер-министр Франции потягивают утренний кофе и благодушно беседуют.
Встревоженный Саймон протягивает Финкельштейну мобильный телефон.
– Простите, господин премьер-министр, – извиняется Финкельштейн, берёт трубку, отходит к большому окну, из которого открывается вид на парк Версальского дворца.
Гороховский начинает говорить. На идиш, конечно. Его речь заглушает какофония звуков – ревут какие-то
В окно за заикающимся Гороховским наблюдают милиционер и дед Грицько. Дед с большим трудом переваривает информацию, которую хасид на чистом «идиш» докладывает своему боссу.
Финкельштейн орёт так, что от него шарахаются все вокруг. Официант от страха проливает кофе мимо чашечки премьер-министра.
Вопль несётся по анфиладам дворца. Затем миллиардер падает в кресло и теряет дар речи. Он тяжело дышит, словно рыба, выброшенная на берег.
Премьер – министр с сочувствием подаёт ему стакан воды.
Финкельштейн жадно пьёт. Остаток воды выливает себе на голову. Вскакивает. Бегает по залу. Кричит в телефон.
Среди всего им сказанного давайте услышим это:
– Я немедленно вылетаю! Но тебе, «шмок» и «шлимазл», [83] я советую покончить с собой до моего приезда! Чтобы к множеству моих грехов не добавлять отрывание уже давно бесполезных частей твоего организма!
83
Патологический неудачник (идиш).
– Но я! Но мы! Но… Что?! Вы завтра прилетаете? Так? Самому?! И… Не ждать вас?! Но… – Гороховский отбрасывает телефон, смотрит на него, как на змею. Хватается за голову и кричит Гутману: – Почему меня не придавило могильным камнем цадика?! Ну, скажи, Бэрэлэ, мне нужно это было?! Подвести самого Финкельштейна! Мне не надо было рождаться! Я сейчас выброшусь в окно.
– Что он орёт? Переведи! – командует милиционер деду Грицько.
– Он собирается покончить жизнь самоубийством. Выброситься в окно.
– Что тут выбрасываться. Первый этаж.
– Ну, ты, Сашко, брось! Он всерьёз.
– С ума сошёл, что ли?
– Ой, боюсь, что не один он с ума… – Дед Грицько поворачивает голову и видит то, про что только что услышал из доклада Гороховского, – по площади проходят его внучка Рита и юный хасид. Они его не замечают. Они вообще ничего не замечают. – А завтра ещё и сам миллиардер приезжает, – добавляет дед.
– Зачем? Из-за аварии? Так все живы!
Дед Грицько поворачивает голову милиционера Нечипоренко. Тот видит Исаака и Маргариту. Челюсть у него отваливается.
– Подожди! Я ж сам про аварию принимал информацию! Два бородатых иностранца. Оба в больнице. Так! Теперь у меня что-то с головой. – Тут
– Что ты лепишь?! Я сам пять минут назад их увидел. Вот сейчас пойду, спрошу, что и как…
– Стоять! Бояться! Так! Кончаем конспирацию! Я должен доложить это всё в район!
Каким рейсом этот миллиардер летит?! Аэрофлотским или «МАУ»?
– Ну ты, племяш, совсем плохой. Какой на хер там «Аэрофлот»?! У него ж свои самолёты. И пароходов, говорят, куча. У этого моего… – Дед Грицько задумывается, смотрит вслед влюблённым. – У «свата» [84] моего!
Всё село в сборе. Все принаряжены. Всех дочек, которые на выданье, выставили вперёд. Вот семейство механизатора Онищенко с транспарантами на идише и иврите. Впереди заплаканная Элеонора в платье с оборочками и в шляпке.
84
родственник одного из супругов по отношению к родственникам другого супруга (украинский язык)
Сзади в толпу встречающих входят Маргарита и Исаак.
– Тётя Маруся, а что тут такое делается? – удивляется Рита. – Кого встречают?
– Да тут хлопца одного с Америки, – говорит жена механизатора Маруся. – У него дед миллиардер. Ой! – она замечает Исаака. Тычет в него пальцем. – Исаак? «Шолом Алейхем»?
– «Алейхем Шолом»! – улыбается Исаак.
– Ой, люди добрые! «Рятуйте»! [85] – кричит жена механизатора Маруся, и все поворачиваются на крик. – Исаак! Это как же он приехал? Авария же была!
85
Спасите! (украинский язык).
– А его «скорая помощь» потеряла, – объясняет Рита.
– А ты, значит, подобрала… Люди добрые! Стоп! А на могиле цадика он уже был?
– Всю ночь.
– И уже молился?
– Молился.
– И ты там была?
– Да.
– И ему на глаза попала?
– А что?
– А уже ничего! – Жена механизатора машинально стряхивает солому с плеч Маргариты, замечает солому на плечах Исаака. Кричит: – Бабоньки! Отбой воздушной тревоги! Шёлк, крепдешин, рюшечки, оборочки. Приехали! Всё даром! Ритка Грицькова всех обставила.
Все очень быстро всё понимают. Кроме наших влюблённых. Исаак и Рита пожимают плечами, переглядываются и уходят.
Механизатор Онищенко смотрит им вслед. Подзывает дочь свою Элеонору:
– Значит, дочка, ты говоришь, что любишь Миколу?
– Вы ж, папа, сказали «Нет!». «Шо» план…
– А, планы… На то они и планы, чтобы меняться. Давай сюда Миколу! Благословлять вас буду.
– Ой! Я ж тебе говорила! Пропал Микола! Может, он с горя… Я вчера всё село оббегала.
Подъезжает рейсовый автобус. Из него вываливаются избитые Жора и Федька. Следом выходит в порванной рубашке Микола. Элеонора бросается к нему. Целует.