Антарктида: Четвертый рейх

Сушинский Богдан Иванович

Доктор Кодар демонстративно поморщился. Микейрос, конечно, был прав, однако гостю не нравилось, как – с пафосом школьного учителя – он излагал свою позицию.

– Знающие люди сообщили, что собирать эти камни начали не вы. И что горный музей священных плит под открытым небом – тоже не ваша идея. Не знаю, правда ли это.

Микейрос молча поиграл желваками. Ему не нравилось, что их беседа начала приобретать форму допроса. Мало того, он начал понимать, что сеньора Менц специально отказалась от ужина, чтобы не мешать их разговору. Однако отступать было поздно.

А грубить гостю он не мог из прирожденной деликатности.

– В какой-то степени да. Собирать начал не я. Известно, что эту виллу построил сеньор Альфредо Команес. Об этом человеке вам может рассказать любой старожил города. К сожалению, лично мне не представилась возможность сколько-нибудь близко познакомиться с этим сеньором. Знаю только, что по происхождению своему отец его был тибетцем.

– Вот как? – живо отреагировал Кодар. – Вам это тоже известно?

– А мать принадлежала к одному из местных индейских племен.

– Верно.

– Сам Альфредо начинал свою карьеру моряком на венесуэльских кораблях, поскольку судьба каким-то образом забросила его именно в эту страну, но затем вернулся сюда, на родину, увлекся альпинизмом и долгое время зарабатывал себе на жизнь тем, что сопровождал в Анды богатых туристов, возомнивших себя покорителями вершин. Вот, собственно, и все, что мне удалось узнать о первом владельце «Андского Гнездовья».

– Но ходят слухи, – напомнил барон фон Готт, – что у Команеса не все так просто складывалось…

Микейрос оживил погасшую было трубку и угрюмо взглянул на Кодара-Готта. Пересказывать слухи ему не хотелось, но в то же время он понимал, что гость его затеял весь этот разговор не случайно. И владельцу «Андского Гнездовья» важно было понять, какой интерес движет этим человеком.

– Действительно, многие задавались вопросом: откуда у Команеса появилось столько денег, что их хватило на строительство такой роскошной виллы.

– А действительно, откуда?

– Существуют разные версии. Одни считают, что он попросту убил нескольких богатых американцев с Севера, подстроив все так, будто бы они погибли в горах во время обвала, и завладел их деньгами и драгоценностями. Другие уверяют, что деньги эти он частью заработал, частью получил в наследство. Меня это, собственно, не интересует. Достаточно того достоверного факта, что Команес сумел-таки построить виллу «Андское Гнездовье» и завезти на нее около двух сотен каменных плит, которые к тому времени уже сумел собрать.

– Кажется, вы были одним из первых ученых, заинтересовавшихся его плитами?

– На лавры первооткрывателя не претендую, но факт есть факт.

– И очень обрадовались, когда сеньор Команес согласился уступить вам за сравнительно небольшую сумму и виллу, и коллекцию?

– Вот видите: все, что только можно знать обо мне, вы уже знаете, – сказав это, Микейрос припомнил, что часа два назад нечто подобное он уже вынужден был сказать другому неожиданному гостю, который отсиживается сейчас в угловой комнатке десять шагов отсюда. Доктор сразу же почувствовал себя как-то неуютно: с чего вдруг такая вспышка интереса? А еще

у него вдруг возникло желание признаться, что в доме появился еще один гость, который кажется ему очень подозрительным.

– Я всего лишь высказал предположение, с которым вы любезно согласились. – Микейрос не сомневался, что он говорит неправду. Просто Кодару не хочется, чтобы хозяин подозревал его в стремлении во что бы то ни стало залезть ему в душу. – До сих пор ученым и путешественникам удавалось находить довольно много всяких наскальных рисунков и пиктограмм. Сцены охоты, изображения животных и растений… Однако никто и никогда не придавал им такого значения и не выдвигал таких теорий, как вы, а теперь уже – и ваши последователи. Хотя последователей у вас пока еще не так уж и много, как бы вам хотелось.

– Справедливо, – пробормотал Микейрос. – Их совсем немного. Но все же есть.

– Но чем объясняется столь преувеличенное внимание именно к этим изображениям? Мне интересно знать вашу личную точку зрения.

– Простите, она интересует именно вас, и только вас, или же за вами стоит какая-то организация или хотя бы какой-то человек с огромными возможностями, которому действительно небезразлично, как будут истолкованы тексты моих плит? Я имею в виду профессиональное небезразличие.

На какое-то мгновение они встретились взглядами, и Микейрос почувствовал, что, возможно, впервые за весь вечер он допустил ошибку, причем довольно серьезную. Ему не следовало задавать этот вопрос. Не следовало…

– Все, о чем я спрашиваю, представляет интерес только лично для меня.

– Вы меня в этом не убедили.

– …Даже если бы при этом оно интересовало еще кого-либо, – не резко, но довольно твердо объяснил Кодар. – Если вам что-то не нравится в моем вопросе, можете не отвечать. Но почему бы двум ученым, которых судьба столь провидчески свела под одной крышей в этих святых горах, не поговорить откровенно о том, что давно входит в круг их интересов?

– Если это действительно входит в круг ваших интересов, – проворчал Грэг Микейрос.

– Тем более что мы с госпожой Менц намерены купить у вас эту виллу, вместе с коллекцией плит, за очень приличную сумму.

– Купить мою виллу?! – буквально опешил Микейрос. – Так на самом деле вы прибыли сюда, чтобы купить у меня виллу?!

– Причем никто, даже нотариус, который будет оформлять нашу сделку, никогда не узнает, какую именно сумму денег вы получили в действительности. И еще одна немаловажная для вас деталь…

– Какая? – явно оживился Микейрос.

– Во всех публикациях, которые будут когда-либо и где-либо появляться, мы обязательно будет указывать ваше имя – как имя собирателя и бывшего владельца плит. А также будем ссылаться на ваши изыскания и расшифровки. Согласитесь, что для вас как ученого это имеет принципиальное значение.

40

Октябрь 1943 года. Германия.

Замок Вебельсберг в окрестностях Падерборна, земля Северный Рейн-Вестфалия.