Антарктида online
Шрифт:
Рабочий кабинет в ААНИИ, буфет и туалет – вот был обычный ареал начальника АХЧ. В первом из этих помещений он занимал место за гигантским письменным столом, гнущимся под тяжестью сотен до отказа набитых скоросшивателей, два других навещал спорадически. А вне своего ареала Моисей Соломонович попадался на глаза чрезвычайно редко. И уж в антарктический ландшафт он не вписывался категорически. Если бы специально для Непрухина самолет привез из Австралии утконоса, народ удивился бы меньше.
Замерли, разинув рты. Кто-то, подобно
– Так-так-так-так… – торопливо и смешно, как всегда, затараторил Моисей Соломонович. – Ай-яй-яй-яй-яй!.. Что же это вы здесь над собой наделали? Записались в независимые антаркты и уже себе довольны? А здороваться-таки не надо, а?
– Э… здравствуйте, Моисей Соломонович, – сдавленно пробормотал Непрухин. Глухо загомонили и остальные.
– Дети! – всплеснул руками начальник АХЧ. – Сущие дети, чтоб вы были здоровы! Коган так сказал. Кто-нибудь другой, повыше меня, скажет: «Сукины дети». Я не скажу. Только что с того, хочу я вас спросить? Кто такой Коган и кто там, наверху? Таки разница есть?
Никто не нашелся с немедленным ответом – ждали, что он еще скажет. Тем временем дизелист Хвостовой, украдкой поднявшись по аппарели, заглянул внутрь самолета. «Да тут никого нет!» – послышался его удивленный крик и вслед за ним громкое «ой». Кто-то там все-таки был. «Не, это экипаж», – прозвучало через несколько секунд с нелогичной смесью облегчения и разочарования.
Действительно, желающий размять ноги экипаж пробирался к кормовой аппарели узким проходом, оставленным в рядах ящиков и бочек непонятного назначения. Тяжелый самолет оказался загружен минимум на две трети.
– Рад приветствовать и все такое, – ожил Непрухин, но был настороженно-мрачен. – Надеюсь, долетели без происшествий? Болтанки не было? Кстати, зачем вы к нам?
– А как вы себе думаете? – фальцетом отозвался Моисей Соломонович. – Это кто, извиняюсь? – Он ткнул пальцем в сторону своего спутника, не изронившего пока ни единого слова. – Кто такой этот человек, я вас спрашиваю? Таки не догадываетесь? Коган вам скажет! Прошу любить и не жаловаться: судебный пристав. Василий Петрович, дорогой, предъявите бумаги!
Василий Петрович предъявил. Непрухин не стал и глядеть в документ – передал его Пятко, после чего сложил руки на груди и нагло ухмыльнулся:
– Брать нас прилетели. А получится?
– Да при чем тут вас брать! – И неистребимый одесский говорок Моисея Соломоновича взвинтился на октаву выше. – При чем тут вообще вы, я вас спрашиваю! Когану вы интересны? С каких пор Коган начальник кадров? Коган начальник АХЧ. И как начальник АХЧ он прибыл лично принять имущество ААНИИ…
– Какое имущество? – перебил вопросом магнитолог Крот, в то время как все разом задвигались и глухо зашумели.
– Казенное имущество. По описи. Первым рейсом – дизель-генераторы, радиостанцию, научное оборудование.
– Что-о-о?.. – взвыл и задохнулся Крот.
– А как же мы? – наивно и потерянно спросил кто-то, вклинившись в крохотную паузу.
– Я доктор? Я знаю? – развел руками Моисей Соломонович. – Что вы себе думали? Республику основали? Пожалуйста, разве Коган против? Разве я похож на того, кто станет вам мешать? Живите! Урегулируем имущественные отношения – и живите себе на здоровье!..
– Голым задом на льдине, – угрюмо уточнил кто-то.
Начальник АХЧ вторично развел руками. Что, мол, могу, то могу, а чего не могу, того с меня не спрашивайте…
– Не отдадим! – отрезал первым пришедший в себя Непрухин. Только что принуждавший себя говорить спокойно, сейчас он с удовольствием орал, как всякий россиянин, дорвавшийся до скандала. – Вот вам дизель-генераторы, ясно? Ржавого гвоздя не получите!
– Как так не отдадите? – маленьким, но ершистым боевым петушком налетел на него Моисей Соломонович. – Таки очень даже отдадите, извиняюсь! Это не ваше имущество!
– И не ваше! – рявкнул Непрухин.
– А чье же это имущество? – заверещал в ответ Моисей Соломонович.
– Не ваше!
– Может быть, таки ваше?
– Таки да! Это… – Непрухин завращал глазами и вспомнил нужные слова: – Это национализированное имущество!
– Кем национализированное? – взвизгнул начальник АХЧ.
Никто даже не прыснул. Быть может, потому, что Моисей Соломонович меньше всего походил на Кису Воробьянинова, а Игорь Непрухин – на отца Федора. Да и предмет спора был куда существеннее, чем какой-то стул, пусть даже работы Гамбса.
– Нами, антарктами. У нас суверенное государство. А вы… вы…
– Вы нарушили воздушные и сухопутные границы нашей страны, – дал подсказку кто-то из толпы.
– Точно! – подхватил Непрухин, сейчас же просияв нехорошей улыбкой. – Вы оба, а равно и экипаж, задерживаетесь э-э… до выяснения. Самолет-нарушитель с э-э… контрабандным грузом… кто-нибудь, гляньте, что там за груз!.. самолет с контрабандным грузом арестовывается. А это… – он выхватил из чьих-то рук судебное постановление и победно помахал им над головой, – это мы повесим в сортире. Эх, жаль бумага жесткая…
В толпе засмеялись – глумливо и обидно для «контрабандистов». Кто-то посоветовал сохранить бумагу как будущую реликвию и музейный экспонат. Моисей Соломонович махал руками, брызгал слюной и пытался что-то сказать, но его уже не слушали. Пристав пугливо озирался.
– На камбуз их! Нехай картошечки почистят…
– Не, на седьмой километр. Лучшая тюряга, ей-ей! Дадим им печку, и пусть живут, никуда оттуда не денутся…
– А холодный склад ты от них охранять будешь? Сказал тоже…
– В кают-компанию, а там решим…