Анти-Ахматова

Катаева Тамара

Ее женский дневник сводится к одной случайной встрече на железнодорожной станции, Он спросил, с кем она едет… Более не произошло ничего.

«И так как он был не только великим поэтом, но и мастером тактичных вопросов…» Далее, в качестве иллюстрации, приводится бестактнейший вопрос Блока: одна ли она едет в поезде или не одна. И все эти точные перечисления встреч и слов служат какому-то одному несомненному умолчанию.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 305

Для

того и пишется. Какому умолчанию? Ведь кроме этого — ничего не было и быть не могло. Намек только на космическую любовь, как и он не стал ее милым мужем.

Ну на что можно намекать? Вопрос Блока был самый простой и тактичный.

В 1965 году она старается вбить в голову людям — хитроумнейшим способом — мысль о влюбленности в нее Блока.

«Блок был таким милым, таким хорошим, что я не в обиде, если считают, что у него был со мной роман!»

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 7

Как мало надо быть знакомой с Блоком, чтобы сказать о нем так содержательно.

В семье Бекетовых известно письмо его малокультурной бабушки его отцу:

«У меня был твой Саша. Такой молодец, в новом пальто». Это все, что она нашла сказать о двадцатилетнем внуке, каким был в то время Александр Блок.

М. А. БЕКЕТОВА. Воспоминания об Александре Блоке. Стр. 520

Блок спросил: «Вы одна едете?» — Одна. По логике ее намеков, он должен был впрыгнуть за нею в вагон. Все-таки она не ответила ему: со свекровью и братьями мужа — тогда-то мы обязаны бы были поверить, что Блок поджидал ее на станции Подсолнечная, как Вронский Анну Каренину.

Ахматова по памяти цитирует дневники Блока: «Читала Ахматова. Она уже волнует меня». Великолепная память подводит: в оригинале «Читала стихи, уже волнуя меня». Между «волновать» и «читать, волнуя» есть разница.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 76

Ахматова читает изданные записные книжки Блока и предается разбуженным ими псевдовоспоминаниям.

А вот мы втроем (Блок, Гум<илев> и я) — прямо Лиля Брик с Бриком и Маяковским — обедаем на Царскосельском вокзале.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 77

Она возвращалась с Гумилевым в Царское село. На вокзале в Петербурге им встретился «некто» (Анна Андреевна всегда говорила таинственно), завел разговор с «Колей», «а я дрожала, как арабский конь».

Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 229

Эмма Григорьевна догадывается — это был Блок!

А вот запись Блока:

5 августа 1914 г.

Встреча на Царскосельском вокзале с Женей, Гумилевым и А. Ахматовой».

Александр БЛОК. Записные книжки. Стр. 42

Вчетвером и без обеда. И никаких арабских коней.

Слава Богу, Блок — «без внимания», как выражается Анна Андреевна.

А

перед Блоком Анна Ахматова робела. Не как поэт, как женщина. В Башне ее стихами упивались. Но ее темные глаза искали Блока. А он держался в стороне. Не подходил к ней, не смотрел на нее, вряд ли даже слушал. Сидел в соседней полутемной комнате.

А. ТЫРКОВА-ВИЛЬЯМС. Тени минувшего. Стр. 254

Не любишь, не хочешь смотреть.

О! Как ты красив, проклятый…

«В Москве многие думают, что я посвящала свои стихи Блоку. Это неверно. Любить его как мужчину я не могла бы. Притом ему не нравились мои ранние стихи».

К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1930–1969. Стр. 257

Всякий раз, заговорив о Блоке, она торопится признать его великим поэтом, но заключает какою-нибудь колкостью.

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 224

«Как известно из воспоминаний Блока, я занимала мало места в его жизни».

Наталия РОСКИНА. «Как будто прощаюсь снова…» Стр. 537

Это известно не только из воспоминаний Блока, это известно изо всех свидетельств. Нет ни одного свидетельства, чтобы он хоть чуть-чуть интересовался ею. Ее многозначительность хоть и на многое намекает, но не имеет под собой реальной почвы.

Разве что его матушка. Но ей, как известно из опубликованной переписки, даже стихи Ахматовой нравились.

7 января 1914.

Письмо и стихи от А. А. Ахматовой

Александр БЛОК. Записные книжки. Стр. 41

25 марта.

«Четки» от Ахматовой. Дважды (без меня) звонила А. Ахматова.

Александр БЛОК. Записные книжки. Стр. 42

Он всегда называет ее А. Ахматова или А. А. Ахматова. Это, конечно, не любовное отношение, и Чуковская правильно подметила, что «А.А.» в записках что-то тщательно маскирует — но так, чтобы это чувствовалось… потому что опубликование дневников Блока ей испортило все. Опубликование дневников Блока — это ее «Рома, не выдавай» Лили Брик. Но Якобсон выдал тайну полутора лет знакомства с Татьяной Яковлевой и двух стихотворений, которые никак не могли закрыть всей взрослой мужской жизни Маяковского, а дневники Блока — тщательные, немецкие — не оставляют места ничему. Однако Анна Ахматова берется за многозначительные недомолвки. Наглые недомолвки, равные лжи.

26 марта 1914 г.

Многоуважаемая Анна Андреевна. Вчера получил Вашу книгу, только разрезал ее и отнес моей матери. Сегодня утром моя мать взяла книгу и читала не отрываясь: говорит, что не только хорошие стихи, а по-человечески, по-женски — подлинно. Спасибо вам. Преданный вам…

Александр БЛОК. Записные книжки. Стр. 42

Это — квинтэссенция отношения Блока к Ахматовой — к ней самой и к ее стихам. А маме — понравилось.