Анти-Ахматова
Шрифт:
«Этот человек очень не импонировал мне. Презирал, ненавидел людей. Как у него в Дневнике сказано про соседку: кобыла. Уровень коммунальной квартиры».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 456
Так ведь это в дневнике. А про соседку вслух при людях? Это как?
О Слепян сказала: «Это не женщина, а какая-то сточная труба».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 432
Да
«Еще бы, так отлично «постукивает» башмаками по комнатам эта, как ты говоришь, «кобылка», такие у нее точеные щиколотки, такие раскосые сверкающие глаза!»
Иван БУНИН. Жизнь Арсеньева
Мнение Ахматовой о том огромном значении, какое имеет для русской поэзии XX века творчество Анненского, было непоколебимо устойчивым.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 322
Это потому, что он не сказал о ней ничего плохого и, не зная совсем, не мог сказать.
Из всех «братьев» она не ненавидела только Мандельштама. Из всех виденных ею литераторов он был самый не светский — самый не могущий претендовать на почести, привилегии. И рано умер. Ее он не любил, как и ее стихов, но никогда не сказал об этом публично — из расчета. Но она оценила.
Критических замечаний о Мандельштаме я от нее никогда не слышал.
Д. МАКСИМОВ. Об Анне Ахматовой, какой помню. Стр. 99
Бальмонт.
«Он всегда был величав, ни на минуту не забывал, что он не простой смертный, а поэт».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой, 1938–1941. Стр. 130
Анна Андреевна говорит о литераторах, которые боятся с ней видеться. — «Сегодня Зина уже не пустила его ко мне», — говорит она о Борисе Леонидовиче.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 22
Поражена также тем, что Фадеев и Пастернак выдвинули ее книгу на Сталинскую премию.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 189
Значит, не боялись?
Волков: В «Поэме без героя» Ахматова, когда описывает убранство спальни Судейкиной, замечает, как бы вскользь: «Полукрадено это добро…» Это, конечно, стихи, но когда речь идет о близкой знакомой, то звучит это достаточно сильно, почти как предъявление уголовного обвинения.
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 235
Ей претила цветаевская «Попытка ревности». «Тон рыночной торговки».
Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 305
О Есенине. «Он был хорошенький мальчик. А теперь… Пошлость. Ни одной мысли не видно. И потом такая черная злоба. Зависть. Он всем завидует. Врет на всех — он ни одного имени не может спокойно произнести».
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ.
Слово «зависть» горит у нее на устах неопалимо, как шапка на воре.
«Но в конце концов все живут для жизни, а не для посмертного собирания стихов. Н.С. не как Блок. Тот и день, и час, и кто с ним обедал — все записывал!».
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 28
Ну и сколько Блок понаписал? Сколько времени он на это потратил? Не отнести ли это к его гигиеническим привычкам, и не отнести ли «пластинки» Ахматовой (многократно рассказываемые наизусть истории) к ее полной нелитературности, а злобные и тенденциозные многочисленнейшие повторяющиеся записки — к бессовестности?
Нравы тоталитарной секты: на отступника Лукницкого, внутренне отошедшего от Ахматовой по своим основательным мотивам, в предисловии пишут:
Но наступившие грозные события охладили исследовательский пыл Лукницкого и отдалили его от Ахматовой. Он понял, что увлеченье поэтами серебряного века, ставшими мишенью партийной критики, будущего не сулит и к добру не приведет.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 4.
Подражая своему предмету, ахматоведы клевещут на Лукницкого. Лукницкий разошелся с ней потому, что ему стало неприятно и неинтересно у нее бывать. Он проделал то, что не успел или поленился проделать Бродский.
Первый сборник стихотворений Ахматовой «Вечер» с предисловием Кузмина. Поскольку с самого начала ее творческого пути отмечалось, что она — подражательница Кузмина, а дело своей жизни, знаменитую «Поэму» даже не сделала всю из Кузмина, а — так как не призналась — украла, то на Кузмина не осталось ничего, как изливать ненависть.
Артур Сергеевич видел первую редакцию поэмы, где А.А. еще не расправлялась с своими литературными врагами (Кузмин). Артур Сергеевич любил Кузмина, играл с ним в четыре руки, считал его великолепным музыкантом. Почему А. А. сделала из него такое страшилище, перед которым «самый страшный грешник — воплощенная благодать»? Бедный Кузмин был ведь только содомитом, а можно думать, что он какой-нибудь палач из застенка… Содомитами был Пруст и А. Жид и многие другие, не говоря об Уайльде… Мой парикмахер тоже содомит! Никто на это не обращает больше внимания!
Ирина Грэм — Михаилу Кралину.
Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 28
Наибольший гнев она обрушивала на Кузмина: не отказывая ему в таланте, она считала его злым, завистливым и вообще аморальным.
Д. МАКСИМОВ. Об Анне Ахматовой, какой помню. Стр. 113
«Не отказывала ему в таланте» — будучи его подражательницей.
Ахматова была убеждена, что Кузмин плел против нее интриги и хотел отдать ее «престольное место» в поэзии другой поэтессе. Ахматова до конца своих дней не простила Кузмину ни Гумилева, ни Анны Радловой.