Анти-Ахматова
Шрифт:
Я шла по улицам и плакала.
Эмма ГЕРШТЕЙН. Мемуары. Стр. 303
Просить за кого-то — растрачивать кредит, который можно было бы потратить на себя. Не оскудеет рука дающего у того, кому есть что давать. Чтобы заставить себя протянуть свою дающую руку, надо быть немного больше покорной Господней воле, чем громко распевающая об этом Анна Ахматова.
Ахматова всегда беспокоится, что у дающего убудет и не хватит именно ей.
Замечательно
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 269
Кини — это тот, кто снабжал британской благотворительной помощью Анну Ахматову — то 3 фунта стерлингов, то 15, то брюки Шилейко.
Но это на другую тему.
6 апреля 1942 г.
АА — Харджиеву.
Живу в смертной тревоге за Ленинград, за Владимира Георгиевича. Видаетесь ли с Бриками?
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 84
«Смертная тревога за Ленинград» подробно описана в главе «Я была с моим народом». Цинизм может быть явственнее надрыва. Но и «смрадный эстрадник» (Ахматова знала, как назвать лицемерные спектакли на публику, но не любила глядеться в зеркало при плохой игре) целомудренно отстранится от изображения «смертной тревоги» — такое лучше, пожалуй, не трогать.
Лиля Брик была дама влиятельная и со связями.
12 марта 1942 года.
Письмо А.А. — Н. И. Харджиеву в Алма-Ату.
Привет Шкловскому, Зощенке и Лиле Брик.
ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 69
Волков: Лиля Брик вспоминала, что уже после смерти Маяковского Ахматова иногда заходила к Брикам на обед. Я помню, как я удивился, услышав об этом. Потому что Анна Андреевна о Бриках высказывалась довольно резко.
Бродский: Это точно. К Брикам у Ахматовой отношение было сугубо отрицательное.
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 251
Например, 6 июня 1941 года в календаре Лили Юрьевны записано: «К обеду Ахматова».
Василий КАТАНЯН. Прикосновение к идолам. Стр. 129
«Алексей Толстой меня любил. Когда мы жили в Ташкенте, он ходил в лиловых рубашках `a la russe (а Маяковскому даже о стираной возбранялось мечтать) и любил говорить о том, как нам будет вместе хорошо, когда мы вернемся из эвакуации. Он был удивительно талантливый и интересный писатель (не Платонов, это точно), очаровательный негодяй (см. ниже), человек бурного темперамента. Его уже нет. Он был способен на все, он был чудовищным антисемитом; он был отчаянным авантюристом, ненадежным другом. Он любил лишь молодость, власть и жизненную силу».
Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 443–444
Ни
21.2.42.
Только что вернулась из «Ленинградской консерватории» — слушала квинтет Шостаковича. В первом ряду Толстые, Тимоша и пр., а также А.А.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1938–1941. Стр. 398
Тимоша — это та самая невестка Горького, которая ездила с ним любоваться красотами Соловков. Генрих Ягода (здесь треугольник — четырехугольник — такого шика, что не мог оставить Анну Ахматову равнодушной) снабдил ее в этом сафари гепеушной формой.
Черная кожаная фуражка, кожаная куртка, кожаные галифе и высокие узкие сапоги. Она была ослепительно хороша — еще ослепительнее, чем обычно.
Аркадий ВАКСБЕРГ. Гибель буревестника. Стр. 228
О посещении ГУЛАГа Тимоша оставит свои воспоминания, по которым видно, что «говорить» ее научила Анна Ахматова.
«Знакомимся с жизнью Соловецкого лагеря. Вода в озере холодного темно-синего цвета, вокруг озера — лес, он кажется заколдованным, меняется освещение, вспыхивают верхушки сосен, и зеркальное озеро становится огненным. Тишина и удивительно красиво».
Аркадий ВАКСБЕРГ. Гибель буревестника. Стр. 228
Это — все. Других впечатлений не было. Такая судьба пьянит Анну Ахматову, она обратится к образу Тимоши еще не раз, она покажется ей воплощением трагизма эпохи — эстетика Лени Рифеншталь принята буквально. Без хлыстика и перчаток для Ахматовой любовь — не любовь и эпоха — не эпоха.
Короткий визит Марии Игнатьевны Будберг (Лондон). При мне прочла «Requiem». Всплакнула. Поцеловала меня. Сказала, что книга в Париже разошлась.
Анна Ахматова.
Михаил КРАЛИН. Артур и Aннa. Стр. 123
Пристрастие Анны Ахматовой к кронпринцессам Горьковской мужской истории — Тимоше, баронессе Муре Будберг — это подкладка презрения к «нищенке-подруге» Надежде Мандельштам и demod'e Марине Цветаевой (без счета — дамам помельче). Это то, что приближает ее к «ландо» и «Я похожа на жену посла, который…» — и далее следует начало третьесортного романа.
Поцелуй Муре Будберг Ахматова уступила без большой любви — «авантюристку» якобы презирала, — но ведь это была не безымянная поклонница, бросившаяся с поцелуями «Анночка Ахматова!». Анне Андреевне следовало бы или писать поэзию другого сорта, не приманивающую карамельно-гнилостным ароматом поклонниц только соответствующей категории, или иметь выдержку не высказывать вслух сомнительные сведения о своей чистоплотности.
Слово в скобках — «Лондон» — обозначает название города, из которого (даже и оттуда!) приезжают к Ахматовой посетители.