Античные хроники
Шрифт:
– Да я бы его прямо сейчас… – И могучий герой показал руками то, что он с этим Эдипом сделает.
– Но ведь ты сам знаешь, что рано еще.
– Знаю, – грустно кивнул Аякс.
– О чем это вы там шепчетесь? – с подозрением спросил Эдип, нетерпеливо ерзая на троне.
– Шепчемся мы о том, – ответил Аякс, – что во дворце твоем, о великий царь, с недавних пор служанки стали пропадать.
– Ну и что с того? – удивился Эдип.
– Дело в том, – глумливо продолжал могучий герой, – что дворцовая стража регулярно находит их трупы в
– Вы что, думаете, это я сделал? – Царь нервно подпрыгнул на троне.
– Ага! – хором ответили греки. – Кому еще, как не тебе, этими бесчинствами заниматься.
Эдип погрустнел.
– Жениться я хочу, – снова начал канючить он, и герои решили помочь сумасброду.
Дали они объявление через многочисленных глашатаев, что смотр невест царь во дворце устраивает.
И со всех концов Фив потянулись во дворец толпы желающих.
Успокоился на время Фиванский душитель. Перестала стража находить тела задушенных убивцем жертв…
Всякие невесты ехали во дворец, но, прежде чем попасть на смотр к царю, проходили они тщательную проверку в особом зале, где за длинным столом сидели Аякс с Агамемноном, отбиравшие нужных красавиц.
Чувством юмора великие герои обладали незаурядным, что и сказалось на процессе первичного отбора девушек.
Особенно отличился Аякс, мгновенно разоблачавший портовых шлюх, переодетых в жриц-девст-венниц храма Афины. С ними могучий герой удалялся в особую маленькую комнату, где проводил более тщательное «собеседование», сильно раздражая своим поведением Агамемнона, которого смотрины страшно тяготили.
С чувством юмора, как уже. было сказано, подходили греки к отбору кандидаток в царицы, выбирая из претенденток самых страшных уродин, как то: шестнадцатилетнюю девушку, переболевшую оспой, сорокалетнюю толстуху с бородой из фиванского цирка, хромую каргу, пришедшую на смотрины царских невест за подаянием и нежданно-негаданно попавшую в ударную группу основных претенденток. Правда, с этой бабушкой небольшая накладка вышла. Узнав, что ее отобрали среди прочих красавиц, старушка не вынесла этого известия и поспешно отошла в мир иной не то от счастья, не то от ужаса. Жюри в лице Аякса с Агамемноном, как говорилось, особенно благоволило ко всяким там калекам и умственно отсталым, делая таким претенденткам особые поблажки. У царя-то с головой тоже не все было в порядке, соответственно и жену следовало подобрать подобающую.
Так, в основную группу «красавиц» попали одноногая женщина с острова Крит, одноглазая сварливая пиратша, однорукая вдова фиванского палача и постоянно хихикающая пифия из Дельфийского храма Аполлона. Однако, увидев случайно издалека Эдипа, пифия сбежала. (Интересно, с чего это вдруг? – Авт.)
– А я и не знал, что в Фивах столько уродин, – покачал головой Агамемнон, отпихивая вцепившуюся зубами в его сандалию обезумевшую карлицу.
– Да ты еще и половины не видел, – рассмеялся Аякс, метким ударом кифары приканчивая
В этот момент двое смуглолицых мужиков заносили в смотровой зал на деревянных носилках очередную претендентку.
– Это наша единственная сестра, – заявили смуглолицые, обильно потея. – Она еще ни разу не была замужем.
Встав из-за длинного стола, Аякс осторожно приблизился к носилкам. Судя по всему, женщина недавно… (Дальше в этом месте неразборчиво. —Рей.)
– Годится! – громко сообщил могучий герой, поворачиваясь к измученному Агамемнону. – Занеси новую претендентку в основной список. («Тьфу, какой дурак!» – Жена автора. – «Всецело присоединяюсь! – Неизвестный читатель. – «Да ладно вам… – Автор смущенно.}
– Положите возможную невесту в соседний зал, – распорядился Агамемнон, коряво царапая что-то на большой восковой дощечке. – Деньги получите у царского казначея.
Смуглолицые кивнули, унося сестру в соседнее помещение, где вскоре должен был появиться сам царь.
– По-моему, это уже перебор, – хмуро сказал Аяксу Агамемнон, проводив мутным взглядом зловещие носилки. (Вот-вот! – Ред.)
– Ты что, забыл, с кем мы имеем дело? – напомнил могучий герой, жестом подзывая следующую претендентку.
Ею оказалась трехметровая великанша, очень похожая на лестригоншу Тифату, некогда пленившую сердце Аякса.
– Имя? – вяло спросил Агамемнон. – Род занятий?
– Гармодий, – представилась великанша, – род занятий кузнец.
– Годится! – весело кивнул Аякс, но от рукопожатия с потенциальной невестой благоразумно отказался.
– Следующая.
В смотровой зал зашла вереница бородатых мужиков с накрашенными губами.
– Ага!!! – довольно сказал Аякс, вставая со своего места. – Содомиты…
На следующие полчаса смотрины невест пришлось прервать, так как ревущий, словно морская сирена, Аякс с мечом наперевес гонял извращенцев по окраине Фив и, что странно, ни одного из них так и не смог поймать.
Как позже выяснилось, фиванские содомиты профессионально занимались ритуальными танцами и бегали не хуже олимпийских чемпионов.
Неожиданная пауза несказанно обрадовала Агамемнона, который наконец смог немного вздремнуть прямо под столом смотрового зала.
Каково же было его удивление, когда он проснулся совсем в другом месте.
Сначала Агамемнон испытал изумление, затем испуг и наконец дикий ужас.
Испуг он ощутил, когда понял, что лежит на кровати в потайной комнате Аякса, куда тот по очереди таскал портовых шлюх, обещая им протекцию в браке с царем. Агамемнона поразило еще и то, что он был абсолютно гол.
А вот неподдельный ужас он испытал, когда, повернув голову влево, увидел лежащую рядом с собой на кровати с кузнечным молотом в руках чудовищную великаншу по имени Гармодий.
Великанша тоже была обнажена, и Агамемнону еще подумалось, что, несмотря на мужское имя и широкое плечи, она все-таки женщина, причем довольно аппетитная.