Антигитлеровская коалиция — 1939: Формула провала
Шрифт:
Такая информация, поступающая в Кремль изнутри английской разведки от достойного доверия агента, могла лишь усилить уверенность Иосифа Сталина в том, что британское и французское правительства не имеют серьёзной заинтересованности в соглашении. Вполне логично предположить в этой связи, что данный фактор во многом способствовал принятию советским руководством решения о заключении советско–германского договора о ненападении.
Накануне Второй мировой и после её начала в сентябре 1939 г. Бёрджесс продолжал направлять в Москву поток полезной развединформации. Его сообщения имели широкий диапазон: от подробностей разработанного в недрах МИ-6 плана убийства Гитлера до попыток организации через лейбористскую партию забастовки шведских шахтёров с целью лишить Германию поставок угля. До начала 1940 г. Бёрджесс выступал в качестве консультанта руководителя отдела D Лоуренса Гранда на внештатной основе, работая одновременно режиссёром–постановщиком программ Би–Би–Си. Он служил связующим звеном с Министерством информации, пока не ушёл из радиокорпорации.
Все пятеро «кембриджских мушкетёров» выстояли в те нелёгкие времена.
Итоги работы
Вклад «Кембриджской пятёрки» в обеспечение советского руководства ценной разведывательной информацией, несомненно, мог быть намного весомее. Однако как раз в самый ответственный период лондонская резидентура, как, впрочем, и все остальные загранпредставительства ИНО НКВД, была серьёзно ослаблена репрессиями. Опытные сотрудники руководящего уровня отзывались один за другим. Летом 1937 г. был отозван в Москву и по ложному навету расстрелян руководитель «легальной» резидентуры Адольф Чапский. Спустя год такая же судьба постигла замечательного руководителя «пятёрки», резидента–нелегала Теодора Малли. В ноябре 1938-го был отозван в Москву и осуждён на пять лет лагерей «за связь с троцкистами» резидент НКВД в Лондоне Григорий Грапфен. В результате, с осени 1938-го по март 1940 г. в английской столице оставался только один «легальный» оперативный работник — помощник резидента Анатолий Горский. Ему пришлось разрываться между 14 ценными агентами, включая «Кембриджскую пятёрку». Кроме того, он выполнял обязанности переводчика, аналитика, шифровальщика, машинистки, фотографа и т. д. Наконец, в начале 1940 г. по указанию Лаврентия Берии лондонская резидентура НКВД была полностью ликвидирована как не вызывающая политического доверия. Горского отозвали в Москву. Агентурная сеть была брошена на произвол судьбы[698].
В связи с вышеизложенным обратим внимание на существующую в западной историографии тенденцию объяснять действия советского руководства накануне войны (и прежде всего заключение так называемого «пакта Молотова — Риббентропа») тем обстоятельством, что в результате уничтожения лучших кадров разведки Советский Союз лишился источников достоверной информации об истинном раскладе сил в предвоенной Европе и потерял ориентиры для «правильной» внешней политики.
Выражая эту тенденцию, переметнувшийся к англичанам бывший офицер советской разведки Олег Гордиевский и британский историк разведки Кристофер Эндрю в книге «КГБ: история внешнеполитических операций от Ленина до Горбачёва» утверждают: «Сталин, Берия и, почти наверняка, Политбюро в целом считали Мюнхенские соглашения составной частью заговора западных держав, направленного на то, чтобы заставить Гитлера повернуть на Восток и, оставив в покое Великобританию и Францию, сконцентрироваться на агрессии против Советского Союза. Эта “заговорщическая” теория стала впоследствии одним из постулатов ортодоксальной советской исторической науки. На самом деле, хотя недостатка в государственных деятелях Запада, которых бы вполне устроило столкновение двух диктаторов, не было, не существовало никакого англо–французского заговора с целью подталкивания Германии к нападению на Советский Союз. Сталин был склонён верить в англо–французский заговор не только в силу своей личной склонности к теории “заговоров”, но и в силу получаемой им разведывательной информации. Новое поколение аппаратчиков, которое пришло на смену репрессированным глобально мыслящим агентам ИНО, в большинстве случаев не имело достаточно опыта поведения в совершенно другом мире и старалось сделать себе карьеру, демонстрируя способность обнаруживать и ликвидировать воображаемые контрреволюционные заговоры»[699].
Нельзя не согласиться с тем, что в результате сталинских чисток большую часть элитных кадров разведки наша страна потеряла. Однако то, что было посеяно великолепными профессионалами в предыдущие годы, дало всходы и принесло плоды именно в нужный момент. Даже свидетельств, приведённых в статье, вполне достаточно для того, чтобы сделать обоснованный вывод: у советского руководства была исчерпывающая, надёжнейшая информация об истинных интересах Англии и Франции. Они заключались в том, чтобы канализировать агрессию Гитлера на восток, в направлении СССР.
Соответственно, выстраивалась и внешняя политика нашей страны.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ, ГЕРМАНИЯ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС 1939 г.
Михаил Мельтюхов
Мюнхенское соглашение, изменив равновесие сил в Европе в пользу Германии, чрезвычайно усложнило международную обстановку и обострило существующие противоречия и борьбу великих держав за свои интересы. Англо–германская, а затем и франко–германская декларации о ненападении свидетельствовали об усилении тенденции создания временного единого фронта европейских империалистических держав. Перед советским руководством вновь встал призрак возрождения «Пакта четырёх». Главной задачей внешней политики Москвы стало недопущение консолидации великих держав Европы без своего участия. Для её решения Советский Союз должен был, во–первых, постараться улучшить отношения с непосредственными западными соседями, а во–вторых, тщательно отслеживать взаимоотношения Англии, Франции, Германии и Италии, чтобы использовать имеющиеся между ними противоречия в своих интересах. Осенью 1938 г. активность внешней политики Москвы снизилась. Советское руководство было вынуждено выжидать дальнейшего развития событий в Европе.
Продолжая политику балансирования между Западом и Востоком, германское руководство
Подписав соглашение с Англией о поставках угля, Германия 20 января уведомила СССР о том, что в Москву 30 января прибудет германский представитель для ведения экономических переговоров. Стремясь поднять значение Советского Союза в Европе, советская сторона 27 января инициировала проникновение сведений об этом в английскую печать. Опасаясь ухудшения отношений с Англией и Польшей, Германия 28 января заявила о переносе срока переговоров. Естественно, Москва осталась недовольна тем, что Германия оглядывается на Англию и Францию, поскольку это подтверждало возможность возрождения «Пакта четырёх». Правда, переговоры окончательно прерваны не были и вяло продолжались в последующие месяцы[700].
Уточнение тактики советской дипломатии, начавшееся с осени 1938 г., нашло своё выражение на страницах журнала «Большевик», где была опубликована статья В. Гальянова «Международная обстановка второй империалистической войны». Под этим псевдонимом скрывался заместитель наркома иностранных дел СССР Владимир Потёмкин. Статья даёт общее представление о внешнеполитической доктрине Советского Союза, которая исходила из того, что Вторая мировая война уже началась, поскольку во второй половине 1930-х гг. был предпринят ряд военных акций, изменивших обстановку в мире. Эти события разделили главные капиталистические державы на агрессоров (Германия, Италия, Япония) и тех, кто попустительствует агрессии (Англия, Франция, США). Хотя это попустительство наносит ущерб интересам западных держав, оно является политикой, направленной на столкновение агрессоров и Советского Союза, который представляет собой оплот революции и социального прогресса. Англия и Франция идут на уступки Германии и Италии, поскольку опасаются краха фашистских режимов, на смену которым может прийти большевизм.
Анализируя международную ситуацию, автор показывал слабость и конфликтность германо–итало–японского блока, экспансия которого идёт по пути наименьшего сопротивления. Поэтому в первую очередь агрессоры угрожают интересам Англии, Франции и США, но не спешат портить отношения с СССР, хотя и ведут антисоветскую пропаганду. Германия будет и далее проводить политику шантажа и угроз, объектом которой на этот раз, скорее всего, станет Франция, сделавшая все, чтобы ослабить советско–французский договор 1935 г. Степень верности капиталистических стран своим обязательствам была продемонстрирована летом 1938 г., когда только Советский Союз был готов оказать помощь Чехословакии. По мере нарастания кризиса капитализма происходит усиление СССР, на стороне которого находятся симпатии всего прогрессивного человечества. Как отмечал автор, «фронт второй империалистической войны все расширяется. В него втягиваются один народ за другим. Человечество идёт к великим битвам, которые развяжут мировую революцию». «Конец этой второй войны ознаменуется окончательным разгромом старого, капиталистического мира», когда «между двумя жерновами — Советским Союзом, грозно поднявшимся во весь свой исполинский рост, и несокрушимой стеной революционной демократии, восставшей ему на помощь, — в пыль и прах обращены будут остатки капиталистической системы»[701].
Схожие идеи прозвучали в выступлении кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) и 1-го секретаря Ленинградского обкома и горкома партии Андрея Жданова на Ленинградской партийной конференции 3 марта 1939 г. Напомнив, что СССР является «державой самой сильной, самой независимой», он заявил, что в силу этого фашизм — «это выражение мировой реакции, империалистической буржуазии, агрессивной буржуазии» — угрожает главным образом Англии и Франции. В этих условиях Англии очень хотелось бы, чтобы «Гитлер развязал войну с Советским Союзом». Поэтому она старается столкнуть Германию и СССР, чтобы остаться в стороне, рассчитывая «чужими руками жар загребать, дождаться положения, когда враги ослабнут, и забрать». По мнению Жданова, этот несложный манёвр разгадан Москвой, которая будет «копить наши силы для того времени, когда расправимся с Гитлером и Муссолини, а заодно, безусловно, и с Чемберленом»[702]. Эти материалы важны тем, что они дополняют характеристику международной ситуации, данную секретарём ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным в Отчётном докладе ЦК ВКП(б) XVIII съезду партии 10 марта, в котором были сформулированы задачи советской внешней политики в условиях начала новой империалистической войны и стремления Англии, Франции и США направить германо–японскую агрессию против СССР. Советский Союз должен был «проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами; соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками; всемерно укреплять боевую мощь» своих вооружённых сил и «крепить международные связи дружбы с трудящимися всех стран, заинтересованными в мире и дружбе между народами». Из контекста речи становится ясно, что «поджигателями» войны являются Англия, Франция и США, проводящие политику невмешательства[703].