Антигона
Шрифт:
— Не доверяйся своим ощущениям, — предупредил Этеокл. — Они следили за нашим передвижением, и ты в этом сейчас убедишься.
Тотчас три стрелы ударили в стену и сломались, четвертая же попала прямо в отверстие и, не задержи ее Этеокл щитом, вполне могла ранить кого-нибудь из нас.
— Ее выпустили с близкого расстояния, — заметил он. — Вот от таких стрел ты и должна нас избавить, Антигона.
Послышался шум, конский топот, приказы — все пришло в движение.
— А вот появился и наш солнценосный брат, — проговорил Этеокл.
Величественно восседая на Мраке,
Он направил коня в нашу сторону, Гемон поспешно заставил меня отойти от зубцов. Полиник выпустил стрелу, и она влетела в отверстие с такой силой, что пробила Гемонов щит и застряла только в более мощном щите Этеокла.
— Спасибо, брат, — крикнул Этеокл, — твоя стрела пригодится нам!
Полиник, который уже было повернулся к стенам спиной, развернул коня и остановился на полдороге от того места, где стоял ранее со свитой варваров, и стеной, где находились мы. И пока кочевники забрасывали стрелами всех, кто появлялся наверху, он, издевательски хохоча, предстал перед нами во всей своей красе.
— Теперь твоя очередь, Гемон, — велел Этеокл.
Гемон под защитой Этеоклова щита тщательно прицелился, стрела его полетела прямо в Полиника, но, потеряв часть силы, упала на землю, отброшенная его щитом. Гиканье и крики поднялись из рядов кочевников, и гнев исказил черты Гемонова лица.
Всем своим телом чувствовала я, как нагревается в моих руках лук, что-то закипало в нем. Мне казалось, он жаждет смерти. «Чего он хочет?» — в отчаянии прокричала я Этеоклу.
— Полиника предупредить.
Этеокл скрылся, Гемон же не двинулся с места. Он указал мне на стервятников, круживших над нами: один из них — огромный — распластал в небесах свои крылья. Я могу поразить его своей стрелой, и теперь уже лук ведет мой взгляд, теперь он заставляет меня следить всем телом за полетом птицы. Полиник успел отъехать к тому рубежу, откуда лучники, прежде чем выпустить стрелу, пускают лошадей в резкий галоп. Еще мгновение — и стервятник, плавно распластав массивные крылья, окажется над Полиником. Гемону хотелось защитить меня, сделать так, чтобы я стреляла через отверстие в зубце, но лук этого не желал, и я — тоже. Стервятник уже там, он во мне или я в нем, мне не понять, но это уже и не имеет значения. Я жду, когда птица окажется прямо над Полиником. Руки мои почувствуют этот момент, и все мое тело будет участвовать в создании того зрительного приказа, что отправит стрелу в убегающую цель. Я могу не смотреть, поразила ли я стервятника, я знаю, что сейчас он камнем летит с высоты и с хлюпаньем шлепается о землю прямо перед Полиником. Испугавшись птицы, конь резко берет в сторону, но Полиник, который видел и как летела стрела, и как падал на землю стервятник, не дал застать себя врасплох, и конь тут же ему подчинился. «Каков наездник!» — отметил Гемон, и мне это приятно.
Полиник схватил свою говорную трубу, висевшую у него на поясе.
— Великолепно, — слышу я его восторженный крик, — я не знал, что ты такой отличный лучник… давай еще дальше!
И,
С наивным восхищением смотрели на меня Гемоновы глаза, в них тоже просьба: «Еще!» Это «еще» звенит у меня в мозгу, я чувствую, как лук в моих руках приходит в движение, и пение его готово вынести меня за пределы себя самой.
Кочевники уверены, что ни одна стрела не долетит до места, где стоит Полиник, но по тому, как стрелы то и дело шлепаются в стену рядом с нами, ясно, что они опасаются столь необычного лучника. Некоторые стрелы попадают в отверстия зубцов, и одна пронеслась так близко от меня, что Васко пришлось резко отбить ее своим железным щитом.
Васко рядом, и он, конечно, все видел.
— Зубцы с отверстиями не защищают, — сказал он, — да с таким луком тебе этого и не нужно. — Потом, обернувшись к Гемону, продолжил: — Засада удалась. Этеокл звал тебя. Ему нужен ты с двадцатью воинами. Не задерживайся.
Васко вперил в меня властный взгляд. Теперь его очередь требовать «еще!»
Рядом с Полиником на молодой рыжей лошадке сидит кочевник, он уже поднял лук с лежащей на тетиве стрелой. Предупреждение, о котором просил меня Этеокл, должен получить он прежде всего.
Я смотрела на рыжего молоденького конька, видела, как неумело рвется он перейти в галоп, он уже вошел в мое существо — стрела должна попасть в него. И пусть она попадет в этого конька, а не в его седока, который хочет убить меня.
Сраженный на полном скаку, жеребчик покатился по земле, увы! Кровь его хлынула из раны, тело задергалось в судорогах. Кочевник перелетел через голову лошади и свалился на землю; кто-то помог ему встать, другой — подхватил, сажая к себе на лошадь. Третья моя стрела испугала их, и они скрылись.
— Еще, еще, — торопили меня Гемон и Васко. Но тут Гемон вспомнил об Этеокловом приказе и с сожалением покинул нас.
Я осталась наедине с Васко и с луком, который говорит с моим телом, и разговор этот волнует его.
Васко подошел ко мне и неожиданно опустился на колени.
— Сделай это, сделай! — умолял он, обхватив мои колени.
Растерявшись, я машинально прошептала: «Что?» Васко пылко сжал мои колени. Я едва слышу, что говорит он.
— Так нужно, — произносят его губы, словно мольбу любви, — этого хочет лук, может быть, этого хотят и твои братья. Нельзя спасти обоих, ты же знаешь, знаешь! Спасти можно только одного, одного и всех этих людей от войны. Ты можешь это сделать! Этого хочет лук! Посылай же стрелу!
Я слышу, как гудит лук, он поет мне то, о чем только что говорит Васко, я слышала уже однажды это пение, когда непроглядной ночью поразила цель, которую ощущала в себе самой.
— Нет, — шепчу я, защищаясь, — нет, Этеокл не хочет этого. Он сказал: «Предупреди его! Только предупреди».
— Этеокл безумен. Полиника нельзя предупредить, и ты это знаешь. Это последняя возможность, ты еще можешь спасти брата. Почему ты отдаешь предпочтение Полинику? Как Иокаста, да? Антигона, я умоляю тебя, спаси одного, того, кого можно спасти.