Антихрист
Шрифт:
Райс с сомнением посмотрел на палец:
– Я отдам это на экспертизу. Может быть, это нам что-нибудь даст.
– Думаю, он имеет ритуальное значение, – сказал Джон. – Возможно, его отрезали у участника какого-нибудь ритуала.
– Или у трупа на кладбище… или в морге, – возразил полицейский. Затем, аккуратно заворачивая палец в кусок бархата, уточнил: – Значит, вы ничего не знаете о людях, у которых купили этот дом?
– Нет, – ответил Джон.
Детектив кивнул.
– Стоит позвонить им и хорошенько расспросить. – Он
– Замечательно, – усмехнулся Джон. – Может, нам следует освятить это место.
– Да, если вы верите в такие вещи, – ответил детектив. Его рация зашипела, затем до Кунца донеслось неразборчивое стаккато полицейских переговоров. Райс записал свое имя и телефонный номер на вырванном из блокнота листке бумаги и сказал: – Если я вам понадоблюсь или вы что-нибудь вспомните, звоните вот по этому номеру.
Затем он уехал.
Сьюзан закрыла входную дверь и повернулась к Джону. Она начала говорить тихо, но чем дальше, тем больше повышала голос:
– Ты знал об этом. Ты же с ними заодно, верно?
– С кем заодно?
– Это часть сделки, о которой ты мне не сказал? Не ври мне, Джон.
– Сьюзан!
– Не ври мне.
Джон всплеснул руками:
– Я тебе не вру. Я знать не знаю, о чем ты говоришь.
– Еще как знаешь. Это ведь был ваш план, разве нет? Ты собираешься отдать моего ребенка мистеру Сароцини, чтобы он принес его в жертву – он и Ванроу. Ты с ними заодно.
Джон попробовал обнять ее, но она отшатнулась, прижалась спиной к стене и закричала:
– Не подходи ко мне!
Джон остался на месте.
– Сьюзан, это все Фергюс Донлеви тебе напел. Говорю тебе, он тронулся – иначе б не упился до смерти. У него был нервный срыв или какое-то потрясение. Мне жаль, что он умер, мне он нравился. Но то, что он тебе сказал в понедельник, ни в какие ворота не лезет.
Сьюзан холодно смотрела на Джона.
– Нет, все не так. Фергюс пытался предупредить меня о мистере Сароцини и Ванроу, и поэтому они убили его. И еще я думаю, что они убили и Харви Эддисона, и этого твоего композитора, Зака Данцигера.
Джон в отчаянии развел руками:
– Перестань! Какое Харви-то имеет к этому отношение?
– Это ты мне скажи! – закричала она. – Ты мне объясни, как над спальней моего ребенка оказался человеческий палец, откуда там появились все эти рисунки! Это что, тоже совпадение?
Джон прошел в кухню, сел там на стул и обхватил голову руками. Сьюзан встала в дверях, белая, как привидение.
– Сьюзан, ты сама выбрала комнату, – сказал Джон. – У нас четыре спальни для гостей. Ты выбрала эту.
После секундного молчания Сьюзан спросила:
– Почему ты отказываешься в это верить? Или ты говоришь мне неправду?
– Не надо так со мной, дорогая. – Голос у Джона дрожал. – Я люблю тебя, больше всего на свете.
– Ты не любишь моего ребенка, – отозвалась Сьюзан. – Если
Джон резко поднялся. Стул отлетел назад и упал на пол. Не говоря больше ни слова, он пронесся мимо нее, снял пальто с вешалки и вышел, с силой захлопнув за собой дверь.
Сьюзан села, положила руки на живот, обняв Малыша, и почувствовала, как ребенок ласкается к ней в ответ. Она прошептала:
– Ничего. Все не важно. Я люблю тебя, это самое главное. Ты и я, мы любим друг друга. Да? Я не дам тебя в обиду. Я никому тебя не отдам. И я выясню правду. Я выясню, что здесь, черт возьми, происходит. Но прежде всего я сделаю так, чтобы с тобой ничего не случилось.
Она услышала, как уехала машина Джона.
Потом сняла трубку беспроводного телефона и набрала номер. Через несколько секунд она спросила:
– Простите, вы можете подсказать мне номер стола предварительного заказа билетов «Бритиш эруэйз»?
50
– Ноль, – сказал Арчи.
– Вообще ничего? – Джон бросил спортивную сумку на скамью в раздевалке. Он не очень хотел играть сегодня, но думал, что физическая нагрузка улучшит его состояние – прочистит мозги и хоть немного ослабит напряжение, стягивающее ему спину уже в течение нескольких дней.
Арчи снял пиджак.
– Как Сьюзан?
Джон беззвучно вздохнул.
– Нормально. Как Пайла?
Арчи состроил гримасу и начал расстегивать рубашку.
– Она сумасшедшая. Прошлой ночью чуть не откусила мне сосок. Видишь? Вот отсюда кровь шла.
Даже в лучшие времена тело Арчи не представляло собой приятного зрелища, а уж с запекшимся следом от укуса – и подавно. И все равно, решил Джон, лучше пусть дикая испанская красавица отгрызет сосок, чем вообще не заниматься сексом.
А он сексом не занимался, и при этом ему приходилось лежать каждую ночь рядом с женой, беременной чужим ребенком да еще свихнувшейся на почве того, что ее ребенка собираются принести в жертву. Ничто из того, что он говорил, не могло ее успокоить, и, как он ни крепился, все это его порядком достало.
Он связался с предыдущими хозяевами дома, архитектором на пенсии и его женой – они уехали в Австралию к детям, эмигрировавшим туда еще раньше. Он говорил и с мужем и с женой, и оба они вроде бы были нормальными, разумными людьми. Конечно, нельзя быть ни в ком до конца уверенным, но, насколько Джон мог судить, известие о рисунках на чердаке и отрезанном пальце оказалось для них полной неожиданностью.
Они указали на то, что дом стоял пустым почти год, прежде чем был куплен Джоном и Сьюзан. Вполне возможно, что в какой-то период времени его занимали незаконные жильцы – скваттеры. Но Сьюзан не поверила в эту версию. Она была убеждена, что эти символы являются доказательством тому, что Фергюс Донлеви говорил ей правду.