АНТИЛОВУШКА

Воронин Андрей Николаевич

– Как видишь.

На лице парня виднелись следы побоев. Одежда его была испачкана в каком-то мазуте. Его, наверное, доставили сюда в багажнике машины и с кляпом во рту, потому что уголки рта у новичка были слегка надорваны.

Вскоре принесли еду. В двух алюминиевых тарелках дымилась гороховая каша. Ужин дополняли два стакана чая и буханка хлеба на двоих.

– Это все?
– глянул на Хининова парень.

– А ты что думал, здесь тебе цыпленка табака подадут?

– Е-мое, если бы я знал...

– Поздно, батенька, сетовать, - сказал

Хининов и принялся есть.
– Это еще по-божески. Ты в настоящей тюряге не был.

Новичок не притронулся к еде и улегся на тюфяк. Он не спал, его глаза лихорадочно блестели.

– И на сколько тебя?

– Сказали, что на две недели. До исправления. Слушай, у тебя ширнуться не будет? У меня сейчас начнется ломка...

– Когда Вильданов уймется, - сказал Хининов, - я тебе устрою.

Через час дверь в коридоре заперли, везде погас свет.

– Постой на всякий случай на стреме, - сказал Хининов.
– Смотри за дверью в коридор.

Вильданов иногда ночью ползает.

Николай нашарил в темноте подушку и достал из нее резиновый воздушный шарик, внутри которого хранился спирт. Вытащив из тюфяка клочок ваты, Хининов увлажнил его спиртом, положил на металлический столик, а сверху пристроил ложку, в которую выпустил содержимое одной из ампул, также хранящихся в его подушке.

– Что это у тебя?

– Мак, - бросил Хининов.

Он солгал. В ампуле был клофелин. Но для того, чтобы обмануть напарника по камере, он решил проделать все те манипуляции, которые знакомы каждому, кто когда-либо кололся Взяв колесико от зажигалки и маленький обломочек кремня, Хининов высек искру и поджег ватку.

Менее чем через минуту содержимое ложки закипело. Спирт выгорел, и вата стала тлеть, наполняя бокс вонью.

– Вот, теперь все в порядке, опий продезинфицирован.

– А как ты введешь его в вену, у тебя есть шприц?

– Нечто вроде того, - сказал Хининов.
– Использую обыкновенный стержень от шариковой ручки. Шарик я извлек, хорошенько прочистил пластмассовую трубочку, она стерильна. Острие грубоватое, но в вену входит зашибись.

Парень оголил свою руку и подставил ее сокамернику.

– Пережми вену.

Парень обхватил свой бицепс пятерней, и Хининов нащупал в темноте вену на локтевом сгибе.

– Будет больно, предупреждаю...

– Ничего, мы привыкшие. Только бы кайф словить. Но смотри, если ничего не будет, я тебе мозги вышибу, гарантирую.

– Ничего, кореш, я отвечаю, - Хининов с усилием проткнул вену и стал медленно вводить содержимое стержня в кровеносную систему наркомана.

– Колет, - пожаловался парень.
– Но ничего. Без кайфа нет лайфа.

– По крайней мере, СПИДом хоть на заразишься, - проворчал Хининов, когда закончил манипуляцию.
– Ну как, легчает?

– Да, чувствую, начинает забирать, - проговорил парень и опустился на кровать.
– Голова сразу легкая стала, в руках и теле слабость.

Тут он зевнул и, не говоря ни слова, лег на кровать. Минуты две он что-то бормотал, пытался встать, но его голова всякий

раз безжизненно валилась на тощую подушку. Минуту спустя он спал как убитый.

Хининов подошел к своей подушке и вывалил ее содержимое на столик. В темноте среди перьев он нащупал целлофановый пакет из-под молока, в котором находились жидкий нитроглицерин и несколько самодельных запалов, тайком изготовленных им в лаборатории, куда его выводили делать бомбы для нужд бандитов.

Затем Хининов взял ведро, которое служило ему парашей, доверху наполнил его комками слежавшейся ваты, облил вату нитроглицерином и привязал ведро за дужку к решетчатой двери. Вслед за этим Николай отвинтил у табурета трубчатые ножки и вставил в них по запалу. Гранаты, чтобы отбиваться от охранников, были готовы.

Хининов подвинул кровать вместе со спящим парнем и загородил угол, куда бросил свой изорванный тюфяк. В этом углу он намеревался укрыться от взрыва. Оставалось вставить запал и поджечь его. Хининов прислушался. Вроде бы все было в порядке.

Он ударил колесиком зажигалки по кремню, вспыхнул комочек ваты, промоченный в спирте.

Жгут, пропитанный селитрой, затрещал, и огонек двинулся к запалу. Хининов бросился в свое укрытие и стал считать: один, два, три...

На счет "четыре" раздался взрыв, на несколько секунд оглушивший подрывателя. Хининов как заведенный вытащил из кладки кирпич, наполненный рыжеватым веществом. Это были остатки пластита, который Хининову удавалось выносить из лаборатории в собственном желудке. Он сунул в пластит взрыватель и вышел через проломанную взрывом дверь в коридор, поджег тлеющей ватой запалы и бросил одну за другой ножки от табуретки в бегущих к нему охранников. Взрывы прогремели один за другим.

В момент взрывов Хининов скрылся в своей камере, а затем подбежал к стене. Именно в этом месте когда-то был вентиляционный люк, теперь заложенный кирпичной кладкой. Хининов надеялся на силу своей бомбы. Приставив изделие к стене, он высек огонь, поджег запал и побежал обратно в камеру, на ходу бросив еще одну из самодельных гранат в глубь коридора, по которому, пьяно шатаясь, шел Вильданов.

Когда он нырнул в свою камеру, послышался взрыв гранаты, а вслед за этим громыхнуло так, что казалось, подпрыгнула земля. Взрыв был настолько мощным, что зигзагообразно треснул потолок. Хининов выскочил в коридор и, задыхаясь от едкого дыма и известковой пыли, побежал к образовавшемуся пролому в стене.

За проломом была свобода.

Одурманенный клофелином новичок тем временем продолжал спать.

***

Отставной майор милиции Сергей Леонов бросил все и уехал из Подольска, выполняя предписание полковника Уточкина исчезнуть в течение Двадцати четырех часов. Целый год он бродяжничал по России и осел в Республике Коми. Это не был случайный выбор. Его друг Гранчак родился в этих местах, его мать по-прежнему жила здесь, и Игорь посоветовал Леонову поселиться тут. Если бы кто и захотел разыскать майора, то ему бы и в голову не пришло соваться в глухую местность.