Антисоветский проект
Шрифт:
Помню, когда я там был студентом, какой-то энтузиаст из комитета ВЛКСМ (возможно, Юрий Афанасьев) решил заставить нас шагнуть к коммунизму, и в МГУ уволили всех уборщиц. Сами студенты должны были все делать, отдавать один день в месяц. Все мы были злы, как черти – день был большой потерей. Но ведь убирали мы туалеты, мыли и драили. Такого, как в «постсоветское» время, никто и представить себе не мог бы. Это – мелочь, но в ней отражение главного.
А главный результат «реформы», который и предопределяет все остальные – явный уже распад души в значительной части народа. Это именно распад, а не превращение в душу «цивилизованного человека». Вот я думаю, что одна из главных предпосылок для краха советского строя как раз заключалась
Социал-дарвинизм узаконил саму идею разделения на сильных и слабых – при том, что слабым оставлялось право только на благотворительность сильных. Ведь когда сегодня какой-нибудь демократ говорит, что «все должны иметь доступ к хорошей пище», он мысленно добавляет: «а уж если по какой-то причине на всех хорошей пищи не будет хватать, то ее должно получить сильное меньшинство, а за умирающих слабых мы помолимся». Так оно и есть сегодня, и этот порядок «сильных» устраивает. Только не молятся за слабых, проклятые.
Проблема не в «сильных» а как раз в «слабых». Нынешний порядок потому установился и устойчив, что и «слабые» его приняли, хотя знают, что к пирогу они не прорвутся. Они получают вознаграждение «гунна» – жизнь охотника и собирателя кореньев, уход от школы и фабрики. И тяга эта оказалась настолько сильна, что пересиливает инстинкт самосохранения и продолжения рода.
Предпосылкой к этому было, на мой взгляд, резкое изменение советского общества без соответствующего изменения и базиса, и надстройки. Со сменой поколений мы совершенно неожиданно стали обществом сытых (точнее, обществом людей, уже не имеющих сигналов голода в своей телесной памяти). А до этого мы были обществом, где на нервную систему каждого действовали эти сигналы. Выходит, это два совершенно разных типа обществ, и они должны быть устроены существенно по-разному. Никакие рассказы стариков о голоде не заменяют этих сигналов (в массе, а не в отдельных людях). На Кубе это видно еще резче, чем было у нас – потому что там еще сосуществуют эти два разных контингента людей, и между ними виден глубокий разрыв.
В.Розов как-то в беседе со мной сказал, что человечество с достоинством прошло испытание голодом, но не факт, что оно выдержит испытание сытостью. Но важную вещь мы с ним тогда не заметили: во всем человечестве было только одно сытое общество – СССР. Запад никогда до этого не допускает, там есть сытые классы, но не общество, и голод, очевидный и близкий, воспитывает сытых. Давным-давно тоже существовало сытое общество, точнее, первобытная община – и с ней произошло примерно то же, что и с СССР. Конечно, человечество развивается, и телесные сигналы все же превращаются в культурные, так что поиск справедливой жизни и в сытом обществе все время идет, так что циклы господства «зверей и гуннов» сокращаются.
Наше сытое общество оказалось хрупким, и странно, что над этим многие смеются. Мы стараемся слабые точки выявить и, как Де Токвиль, «представить себе, при каких условиях старый порядок мог бы не погибнуть». Это работа трудная, что хорошо видно по оппозиции. Она обращается с обличительными или конструктивными идеями к страдающему обездоленному человеку. А на самом деле он все довольно хорошо понимает, но им овладел «инстинкт гунна» и воля к смерти. Поскольку это входит в конфликт с его укорененными культурными устоями, он не хочет этого признать и притворяется обманутым. Ах, меня обманули Горбачев и Ельцин. Даже поблагодарит за их разоблачение, а потом опять «не понимает» очевидных
Похоже, нынешнему молодому поколению на какое-то время стало не в силах нести груз русской культуры. Доклад Комитета РФ по делам молодежи (из правительства Ельцина!) в 1993 г.: «Более трех четвертей молодых людей испытывают чувство неудовлетворенности жизнью. Фиксируется быстрое нарастание (за год в два раза) страха перед будущим. В структуре конкретных страхов на первом месте страх перед войной на национальной почве, далее идут одиночество, бедность, болезнь, бандитизм, возможность потерять работу, голод. Страхи такого рода для российской молодежи являются во многом новыми и потому парализуют волю ее значительной части… На шкале ценностей значительно снизилось значение ценности человеческой жизни. Существовавшая тенденция на снижение числа самоубийств прервана. Количество самоубийств резко возросло и будет увеличиваться».
Как сказано в этом докладе, при опросах среди молодежи, составляющей 32 млн. человек, 6% заявили, что согласны убить человека, если им хорошо заплатят. Конечно, храбрятся – но ведь это 2 миллиона молодых людей, думающих про себя, что могут это сделать!
Повторяю, что все это еще не привело к слому, катастрофе, потому что оказалась неожиданно высокой, даже необъяснимой прочность и советской морали, и советской техники. Народ стихийно (и даже, можем сказать, подпольно) сопротивляется одичанию, и основная масса людей проявляет поразительную нравственную стойкость. Но эти ресурсы не вечны, как не вечны ресурсы советских самолетов, поездов метро и рижских электричек.
Похоже, что русский народ может жить только в состоянии подвижничества. А молодым хочется «побалдеть» – или умереть, если будут запрещать. Но груз культуры никуда не денется, и кто-то его потащит. Вот им-то и могут в чем-то помочь наши рассуждения.
В современной западной философии, которая остро переживает общий кризис индустриальной цивилизации, одним из базовых является принцип, взятый у поэта XVIII века Гёльдерлина принцип: “Там, где зреет смертельная опасность, там растет надежда на спасение”. Нормальные человеческие инстинкты – сохранение жизни, продолжение рода – будут разворачивать вырвавшееся, как обезумевший табун, коллективное бессознательное русского народа его созидательной стороной. Надо лишь помогать этому, стремясь, чтобы силы спасения выросли раньше, чем смертельная опасность созреет вполне.
Глава 3. Главные объекты атаки в антисоветском проекте
Давайте кратко обозначим главные содержательные блоки антисоветизма, его тематику. Отсюда видно, на какие конструкции советского строя направлялись удары.
Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление активной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червь антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства держат этого червя под контролем. Внушением, художественными образами, песней можно антигосударственное чувство растравить.
В “Независимой газете” (17 мая 2000 г.) помещено большое письмо одного из когорты антисоветских идеологов А.Ципко. Само название письма красноречиво: “Магия и мания катастрофы. Как мы боролись с советским наследием”. Приведу некоторые его откровения, которые говорят как раз о зарождении и созревании антисоветского проекта:
“Мы, интеллектуалы особого рода, начали духовно развиваться во времена сталинских страхов, пережили разочарование в хрущевской оттепели, мучительно долго ждали окончания брежневского застоя, делали перестройку. И наконец, при своей жизни, своими глазами можем увидеть, во что вылились на практике и наши идеи, и наши надежды…