Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
— Да ну? — Вадим Арнольдович еще раз огляделся по сторонам. — И что же ты делаешь?
«Брут» улыбнулся по-дружески, но снисходительно:
— На это не смотри: моя работа не в протирании пыли заключается. Я — управляющий домом и получаемым с него капиталом. На мне лежит абсолютно всё, что связано с функционированием, принципами аренды, своевременностью расчетов, доходностью вложений, определением политики капитализации…
— Прости?
— Молжанинов, — «Брут» кивнул в потолок, очевидно, адресуясь к квартире своего нанимателя, — прибыль с дома в другие свои предприятия не пускает и на себя не тратит. Почему — не спрашивай: я не знаю. Вот и выходит, что я распределяю ее по займам, бумагам и прочему, а потом еще и этот доход пускаю в оборот. Я, получается, и завхоз, и надзиратель, и бухгалтер, и дворецкий, и, как сказали
150
150 Биржевой спекулянт.
Вадим Арнольдович, мысленно представивший объемы описанных работ, был вынужден согласиться. А «Брут», тем временем, словно бы спохватившись, спросил:
— Но ведь и ты, я полагаю, человек занятой! Ты к нам по делу, не так ли?
— Да. — Вадим Арнольдович тоже опомнился и даже немного смутился сам про себя: как же он позабыл о деле? — К Молжанинову я. Он у себя?
«Брут», подметив произошедшую в старинном приятеле перемену — Вадим Арнольдович перестал улыбаться, нахмурился и даже принял официальный вид, — удивленно приподнял бровь:
— Только не говори, что он своим экипажем оказавшуюся на панели [151] сиротку переехал!
Вадим Арнольдович вздрогнул: созданный «Брутом» образ показался ему и странным, и зловещим одновременно — настолько он и подходил, и нет одновременно к представлению самого Вадима Арнольдовича о творимых Молжаниновым злодействах.
— Нет, не переехал. Так он у себя?
— Вообще-то — нет. Точнее, он дома, но в этот час никого не принимает.
— Указывай путь.
151
151 «Брут» имеет в виду не проститутку, а говорит в самом прямом смысле: сирота на тротуаре, брошенный ребенок.
«Брут», приняв, в свою очередь, официальный вид и по виду этому мгновенно превратившись в образцового управляющего, ответил вежливым отказом:
— Никак не могу, Вадим Арнольдович: у господина Молжанинова строгий распорядок, и мне строго-настрого запрещено в распорядке этом менять что-либо!
Вадим Арнольдович, сделав шаг вперед, без церемоний схватил своего приятеля за плечи и энергично его встряхнул:
— Я — полицейский, при исполнении, забыл? Показывай дорогу или я сам ее найду!
«Брут» — ловко, не изменяя вежливости — выскользнул из «объятий» Вадима Арнольдовича:
— Позвольте напомнить вам, господин коллежский асессор, что, согласно положению о наружной полиции…
— Да черт тебя побери! Брут! — Вадим Арнольдович, теперь уже за руку, вновь ухватил приятеля. — Это же я! Что с тобой?
Управляющий, буквально на миг, ласково улыбнулся, а его лицо — ровно на тот же миг — приняло выражение нежное и даже мечтательное. Но уже в следующую секунду перед Вадимом Арнольдовичем снова был никакой не «Брут», а, как подумал Вадим Арнольдович, верный цепной пес доверившегося ему миллионера.
— Простите, но я не могу нарушить инструкцию.
Вадим Арнольдович взорвался:
— Я действую по прямому указанию участкового пристава Юрия Михайловича князя Можайского! — Это, как помнит читатель, было неправдой или, если угодно, не совсем правдой, но Вадиму Арнольдовичу, вновь обуянному жаждой немедленно действовать, такое соображение и в голову не пришло. — А он, в свою очередь, действует в рамках снаряженного сыскной полицией — лично господином Чулицким — следствия! Будь добр, или сейчас же веди меня к Молжанинову, или уйди с дороги прочь!
«Брут» явственно заколебался, но линию обороны продолжил держать:
— Чулицкий назначил следствие? Это правда?
— Разумеется. Иначе зачем бы я здесь?
— Но ведь ты не из сыскной полиции!
— Нет. Но на следствие брошены все наличные силы, привлечены чины и нашего участка.
— Что же это за дело такое? — Если бы Вадим Арнольдович не был поглощен одними только соображениями о Молжанинове, и если бы он не был взволнован появлением на его пути неожиданного препятствия в лице старинного — со студенческих времен —
— Не могу сказать. — Рассказать «Бруту» всё без утайки Вадим Арнольдович действительно не мог. Но если бы он все-таки это сделал, как знать? — возможно, многое пошло бы иначе. — Ну? Ведешь ты меня или нет?
«Брут», сбросив маску преданного слуги и образцового служащего, закусил губу, о чем-то размышляя. Но даже это не насторожило Вадима Арнольдовича: он только поторапливал своего приятеля с принятием решения. И тот, наконец, решился:
— Хорошо, будь по-твоему. Пошли!
Следуя за «Брутом», Вадим Арнольдович прошел через холл и оказался подле решетчатых дверок.
— Что это? Лифт?
— Он самый. С первым и вторым этажами квартира соединяется только его посредством.
— Не очень-то безопасно… с противопожарной точки зрения.
Глаза «Брута» сверкнули. Он искоса взглянул на Вадима Арнольдовича и как отрезал:
— Зато со всех других точек зрения очень даже безопасно [152] !
35
Прихожая, в которой, выйдя из поднявшего их на третий этаж лифта, оказались «Брут» и Вадим Арнольдович, была невелика, но столь же роскошна, как и все другие помещения дома. «Брут», за время службы у Молжанинова привыкший к этой невероятной, можно даже сказать чудовищной роскоши, и глазом, что называется, не моргнул. Но Вадим Арнольдович, еще не отошедший от впечатления, произведенного на него холлом первого этажа, оглядывался с изумлением. Как оказалось, фантастическое богатство особняка обладало, помимо способности просто подавлять, еще одним свойством: свойством дарить забвение. Подобно Лете [153] , оно отшибало память у соприкоснувшихся с ним. Вот и Вадим Арнольдович, одержимый, казалось бы, мощной идеей действовать без промедления, остановился, выйдя из лифта, и замер. Только его голова поворачивалась из стороны в сторону, и его взгляд, наполненный растерянным изумлением, казались живыми.
152
152 Подобное устройство сообщения между этажами жилого здания в корне противоречило положениям о принципах гражданского строительства и не могло быть принято на законных основаниях. Более того: еще на стадии согласования в градоначальстве архитектурный проект такого рода был бы отклонен безоговорочно. И все же временами — представляя в приемную комиссию подложные в некоторых деталях проекты — владельцам участков удавалось возводить небезопасные «конструкции». Дальнейшая их судьба зависела уже только от платежеспособности домовладельцев, готовых или нет раскошеливаться на взятки чинам, проводившим регулярные инспекции жилого фонда столицы. Как человек богатый, Молжанинов мог себе это позволить.
153
153 Река забвения в царстве мертвых у древних греков. Каждый умерший человек должен был, прежде чем в это царство попасть, напиться ее воды, чтобы забыть о земной жизни.
— Боже мой! — подал, наконец, голос Вадим Арнольдович, повернувшись к «Бруту». — Боже мой!
— Ты бы снял шинель что ли… — «Брут» показал пальцем на ручной работы ковер: несмотря на то, что большая часть влаги стекла с шинели еще в холле — на плиточный, а потому легко прибираемый пол, — остатки снега (на улице вновь разбушевалась метель: кратко, но как раз на время пробежки Вадима Арнольдовича от «Анькиного» до особняка Молжанинова) продолжали таять, падая грязными каплями на этот шедевр, tapis a point noue [154] родом, возможно, из Бухары. — Хотя…
154
154 Дорогой ковер ручной работы — в противоположность дешевым, изготовленным фабричными методами.