Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
На следующий день мне звонит Абраша и говорит:
— Представляешь, приехали утром какие-то люди, вскопали мне весь огород, не сказали ни слова и уехали. Как ты думаешь, кто это был?
— Я думаю — тимуровцы! Помогают бедным евреям.
А что ему объяснять?.. Вскопали — и слава богу! Хоть какая-то польза от нашей милиции.
Нет, все-таки Россия — удивительная страна! Ко всему тут привыкают, даже к преступности. Никто уже ничему не удивляется. Рэкетиры пытали жертву раскаленным утюгом! Нормально, нет вопросов! А если есть, то один: регулятор в утюге ставили
Иногда мне кажется, что наши соотечественники даже гордятся, что хоть в области преступности мы вышли на первое место в мире (и можем ее экспортировать в слаборазвитые страны).
Вот сейчас любят спорить, при каком строе мы живем: социализме, капитализме или еще каком?.. А вот вы подумайте сами: при рабовладельческом строе лучше всех жили рабовладельцы, при феодальном — феодалы. При капиталистическом строе лучше всех живут капиталисты. Но если у нас в стране сегодня лучше всех живут бандиты, скажите честно, как надо называть этот строй?..
Соломон Маркович об антисемитизме
Сейчас все говорят, что в России стало больше антисемитов. Ничего подобного — сколько было, столько и осталось. Просто сегодня из России уехала половина евреев, значит, на каждого оставшегося стало приходиться в два раза больше антисемитов. Простая арифметика. Хотя, честно говоря, мне от этой арифметики не легче.
Кстати, мы в России теперь не евреи. Даже не жиды. Мы теперь жидомасоны… А? Как вам это нравится?
Кто-нибудь мне может толком объяснить: что это такое — жидомасоны?.. Это что, профессия? Или национальность? Дети тех евреев, которые женились на масонках? Это еще может быть. Мы, евреи, на ком только не женимся. Вот мой дядя Исаак был вообще женат на турчанке. У нас в семье их так и называли: ее — жидковатая турчанка, а его — затурканный еврей.
Я очень часто думаю: что такое антисемитизм с научной точки зрения? По-моему, это какой-то вирус, какой-то микроб. Им хоть немножечко, но заражены все. Они чувствуют, что мы какие-то не такие. Не так выглядим, не то едим, не о том говорим. Помню, мне мой сослуживец, кстати, хороший мой приятель, говорит:
— Что вы за народ?! Даже похороны у вас какие-то нечеловеческие. Все кричат, плачут, рвут на себе волосы. То ли дело у нас: поминки, выпивка, закуска — душа радуется!
Я говорю:
— Да, вы правы, мне-таки больше нравится, когда ваших хоронят.
Я вообще не люблю с ними спорить. Что их, переделаешь? Лучше помолчать. Это вообще мой принцип, и я ему следую. Недавно сажусь в поезд. Рядом со мной в купе сидит русский человек. Кстати, очень милый. Он милый, я — милый, но лучше помолчать. Часа два проехали, и он мне говорит:
— Слушайте, мы уже два часа едем вместе и все время молчим. Давайте хоть познакомимся. Я — Иванов, а вы?
Я говорю:
— А я — нет.
А что я ему сказал плохого?.. Я же, правда, не Иванов. Хотя по большому счету меня фамилия вообще не волнует. Меня этому еще мой
Помню, сколько крови у меня выпил мой начальник. Тоже был хороший юдофоб. Буквально шагу мне не давал сделать. А когда узнал, что мой брат уехал в Израиль, вообще стал сживать меня со света. Я терпел, терпел, наконец, захожу к нему в кабинет и говорю:
— Петр Иваныч, не будем играть в прятки. Я понял, что мы с вами не сработаемся.
Он спрашивает:
— Вы что, решили подать заявление об уходе?
— Нет, я решил написать своему брату в Израиль, чтобы он вам прислал вызов. И всю оставшуюся жизнь вы будете ходить по своим парткомам и доказывать, что вы не еврей.
Знаете, как подействовало?.. Он стал тише воды, ниже травы. И я спокойно доработал до пенсии. А недавно, уже столько лет прошло, вдруг — телефонный звонок:
— Соломон Маркович, не узнаете? Это я, Петр Иваныч.
— A-а, добрый день! Чем обязан?
— Соломон Маркович, помните, вы грозились, что ваш брат пришлет мне вызов?
— Конечно, помню, а что?
— Так вот, напишите ему, что я согласен.
Как вам нравится? Он согласен. Я говорю:
— Ладно, хорошо! Только завтра вечером никуда не уходите. К вам подъедут двое сделать обрезание.
— В каком смысле?
— В прямом! Не все же вам резать евреев, пусть и они один раз у вас что-нибудь отрежут.
Но, конечно, все это одни разговоры. А если серьезно, то на душе, как говорится, хорошо паскудно. Почему так устроена жизнь, что если ты еврей, то всегда будешь виноват, что бы ни случилось. Хотя, с другой стороны, это нас заставляет все время быть в форме и работать серым веществом своего мозга.
Вот я вам расскажу случай. У меня племянник, светлая голова, доцент, недавно ехал в гости на своем Запорожце». Вдруг из-за угла выскакивает такси, и они так стукнулись, что обе машины всмятку. Так этот бандит. таксист, который был во всем виноват, вылезает из машины и начинает орать:
— Ты, жидовская морда! Куда ты смотришь? Ты у меня всю жизнь будешь платить!
Тогда мой племянник говорит:
— Что уже кричать, если это случилось? Слава богу, что мы оба остались живы. Давайте лучше выпьем по этому поводу, тем более что я ехал в гости и у меня с собой бутылка коньяку.
Тот жлоб говорит:
— Ну, давай, наливай!
Племянник налил два стакана. Этот бандит хватанул одним махом и спрашивает:
— А ты чего не пьешь?
Племянник говорит:
— Я — потом. Подожду, пока приедет милиция и сделает анализ на алкоголь.
Конечно, сейчас это смешно, но тогда моему племяннику было не до смеха. Вот я и думаю: кончится это когда-нибудь или мы всегда будем во всем виноваты. Мне иногда кажется, что на том свете нас тоже будут делить на евреев и неевреев. Поэтому лично я на тот свет не рвусь, я уже лучше помучаюсь на этом. Но когда я возвращаюсь домой, а мои соседи во дворе спрашивают: «Как себя чувствуете, Соломон Маркович?»— я им всегда отвечаю: