Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
— Опять?
— Э-э… Была за горизонтом, а вот уже и показалась.
— Ну, пиши, раз показалась. Нашу блистательную победу предсказывает Малая… да что там Малая, пиши уж Большая Медведица. Понял?
— Понял.
— Вот и молодец. Теперь подпись, число… Что ты мне бумагу суешь? Твоя подпись. Ты же гороскоп составлял.
На следующее утро войско выступило в поход и в первом же сражении было наголову разбито. По приказу полководца звездочета казнили, как не справившегося с порученной работой.
Дневник гречанки (III–II века дон. э.)
…Вчера,
знатен, богат и, главное, стар. Думаю, ждать недолго.
… Покидаю милую Грецию. У причала стоял Гектор, а в глазах его стояли слезы. Милый мальчик, будь он хоть чуточку богаче…
…Третьи сутки в море. Старичок выглядит уставшим. Жалуется на боли в сердце. Это уже что-то.
.. Вот мы и дома. С мужем я не ошиблась. Даже едим на золоте.
…Вчера ездили собирать дань. Муж, кажется, слегка простудился.
…Все обошлось. Он по-прежнему здоров. Спрашивал, почему у меня плохое настроение.
…Объезжали стада. Боже, какое богатство! Неужели все это станет моим? Старичок что-то давно не жалуется на сердце.
…Вот уже три месяца, как я здесь, а сдвигов никаких.
…У мужа боли в сердце. Я уже думала, начинается, но врач дал ему каких-то травок, и все обошлось. Дикие люди!
…Мой отличился. Подарил табун коней соседнему вождю. Так он меня по миру пустит. Новый Ротшильд нашелся.
…Ура! Свершилось. У мужа сердечный приступ. Но… возьмем себя в руки. Подождем, что скажет кардиограмма.
…Мужу все хуже и хуже. Плачу. Наверное, это от счастья.
…Врач сказал, что надеяться не на что. Интересно, почем сейчас лошади?
… Мой старичок совсем плох. Считаю минуты и драгоценности.
…Все. Финита ля комедиа. Прощай, моя любовь. Прощай навсегда. Я — владелица крупнейшего состояния. Все мое. Двенадцать табунов лошадей, триста рабов, сто килограммов золота, двадцать семь…
На этом записи обрываются. Согласно обычаю древних скифов, вместе с умершим вождем похоронили и его законную супругу.
Дровосек (очень средние века)
По профессии он был дровосек. Аккуратный, исполнительный и трудолюбивый работник. Поднимался он чуть свет и, поцеловав спящую жену, уходил в лес. А когда возвращался домой, по черепичной кровле его хижины уже скатывались первые капли росы.
Он часто благодарил бога за свое хорошее место, за то, что семья живет в достатке, жена ходит в чистом белом передничке, а с розовых лиц ребятишек не сходят улыбки.
Правда, он не особенно разбирался в сортах древесины и никогда не задумывался, что находится дальше опушки леса, но зато мог с одного удара свалить самое крупное дерево, а его вязанки хвороста напоминали букеты цветов — такими они были изящными и красивыми.
Он выходил на работу в любую погоду. Даже сегодня, несмотря на холодный дождь и пронизывающий ветер, он, как всегда, точно в назначенное время доставил на церковный двор аккуратные вязанки хвороста.
И благодаря его исполнительности ровно в восемь часов утра на городской площади был сожжен известный еретик Джордано Бруно.
Мечта
У
Так что с этим метром у меня целая трагедия. Когда я веселый, меня туда не пускают, а когда просплюсь, в себя приду — у меня пятачка нет на проезд. А просить совестно. На выпивку — еще туда-сюда, а на мечту — язык не поворачивается.
Иной раз смотрю по телику «Клуб кинопутешествий». А там Северный полюс показывают или какую-нибудь Южную Бразилию. А я гляжу и думаю: ну зачем это мне, на кой черт? Ведь это все неизвестно где, за тридевять земель. Показали бы лучше метро. Как там, что там? Ведь сколько людей интересуются.
Вот у меня дружок есть, Серега. Так он, верите — нет, два раза в метро был. Рассказывает — прямо чудеса. Кругом мрамор, люстры хрустальные, каждую минуту поезда ходят. И лестница такая специальная, забыл название. Ты на ней стоишь, а она тебя везет. Прямо не верится.
Другой раз идешь вечером и видишь это здание: красивое, современное в темном небе над ним буква «М» горит. Метро, значит. А ты стоишь и думаешь: «Ну почему? Другим можно, а мне нельзя? Неужто я хуже всех?»
Ведь за всю жизнь только один раз внутри был. И то не дали на поезде прокатиться. Я этот день как сейчас помню. Шел я тогда, как всегда, веселый. От Петрухи возвращался. Какая-то у него радость была. То ли он в отпуск ушел, то ли от него жена ушла. Не помню. Ноне в этом суть. Подошел я к этому зданию с буквой «М», и то ли они не разобрали, что я хорош, то ли контролер куда-то отлучился, но, в общем, проскочил я. Удалось. Ну, скажу вам, внутри этой «М» действительно картинка. Кругом зеркала, кафель белый, полотенца чистые висят. И что интересно: пассажиры — одни мужики. Женщины — ни одной. Может, на переход пошли. Ну, я, чтоб не застукали, кинулся в какую-то кабинку, дверь на задвижку закрыл. Сижу, жду поезда. Полчаса жду, час жду — нету. А пассажиры — они же склочники — в дверь начали барабанить:
— Гражданин! Выходите! Вы здесь не один!
Я дверь открыл и говорю:
— Куда выходить? Я ж поезда жду. Хочешь вместе ждать — садись, я подвинусь.
Да разве они понимают? Слово за слово, крик, скандал, кому-то я рубашку порвал… Выкинули меня на улицу, не дали на поезде прокатиться.
Мне дружки иной раз говорят: «Толяныч, ты бы завязал на время. Сходил в метро, прокатился, раз у тебя мечта такая». А я боюсь. Нет, завязать я не боюсь. Денек-то я выдержу. Я другого боюсь: а вдруг в этом метро не так хорошо, как я думаю? Вдруг там в люстрах хрусталь не настоящий? А колонны не из мрамора, а из кирпича крашеного? Выходит, я столько лет мечтал. и все зря?