Антология шпионажа

Вилинович Анатолий

После реставрации Бурбонов, в 1816 г. он послал письмо «своей» сестре герцогине Ангулемской, которая содержалась с ним в Темпле в годы революции. Но ответа не последовало. Без ответа остались и последующие письма к герцогине и другим представителям династии Бурбонов.

Наундорф продолжал вести жизнь прусского обывателя в Шпандау, женился на дочери одного фабриканта и стал отцом большого семейства. В 1821 г. при покупке дома он связался с какими-то темными личностями, оказавшимися фальшивомонетчиками, и попал на скамью подсудимых. На суде он вынужден был назвать свою подлинную фамилию, так как в ходе разбирательства дела выяснилось, что в Веймаре никогда не проживал никакой Карл Вильгельм Наундорф. Его рассказы,

естественно, вызвали недоверие у судей, и он был приговорен к тюремному заключению. Все зависит от точки зрения: противники Наундорфа пытаются выдать его процесс за доказательство, что претендент был заурядным мошенником, сторонники готовы и здесь увидеть козни врагов спасшегося дофина.

После заключения в тюрьме (1825–1828 гг.) Наундорф перебрался в Кроссен. Ему очень мешало отстутствие возможности доказать свое настоящее происхождение, из-за чего он проживал по заведомо неправильным документам. Получив известие, что прусский король дал распоряжение об его новом аресте, Наундорф бежал из Пруссии и после скитаний по другим германским государствам в 1833 г. прибыл во Францию.

В какой мере можно верить рассказу Наундорфа? Ряд сведений, сообщаемых им, поддаются проверке и полностью или частично подтверждаются архивными документами (например, обстоятельства, связанные с натурализацией в Пруссии), но из этого еще не вытекает то, что являются правдой и другие части автобиографии, и, прежде всего, что Наундорф – бежавший из Темпля дофин. Многое в его бегстве, и особенно странствиях, смахивает на «готический» роман ужасов. Но в ту бурную эпоху случались истории, за которыми было трудно угнаться самой безудержной фантазии. Остается фактом, что не удается найти никаких следов происхождения Наундорфа и что прусские власти по какой-то причине пошли на выдачу ему заведомо фальшивого паспорта.

Надо признать, к тому же, что в отчетах об обстоятельствах смерти и погребения дофина имеется немало частных противоречий, неясных или даже как будто нарочито двусмысленно звучащих мест. Например, в медицинском заключении двое из четырех подписавших его врачей, по всем данным, еще до революции имели случай видеть умершего ребенка. Между тем в своем заключении они выражаются очень осторожно. Доктора сообщают, что им было показано мертвое тело и сказано, что оно является трупом «сына Капета» (т. е. Людовика XVI). Это можно принять и за констатацию факта, и за оговорку, что врачи не касаются вопроса, чей труп они осматривали и что ими лишь зафиксированы результаты вскрытия тела умершего десятилетнего ребенка.

Незадолго до смерти Шарля посетили в Темпле представители термидорианского Конвента. Впоследствии один из них, Арманд, рассказывал, что от ребенка нельзя было вытянуть ни одного слова. Возникала мысль, что мальчик немой. Своими воспоминаниями Арманд поделился в 1814 г., когда вернувшийся во Францию Людовик XVIII назначил его префектом департамента Верхние Альпы. Через несколько месяцев после опубликования всех этих воспоминаний, которые явно не могли понравиться королю, Арманд был смещен со своего высокого административного поста и умер в нищете.

Если верить Арманду и при этом отвергнуть малоправдоподобную гипотезу, что ребенок месяцами молчал, «не желая иметь дело» с республиканскими властями, то напрашивается вывод, что дофина действительно подменили другим мальчиком. Любопытно, что опубликовавший в том же 1814 г. первую книгу о дофине некий Экард утаил имевшуюся в его распоряжении заметку Сенара, агента Комитета общественной безопасности. В этой заметке, составленной вскоре после медицинского вскрытия тела, прямо указывалось, что умерший – не дофин.

Интересно, что 1 июня 1795 г., т. е. за неделю до смерти дофина, скоропостижно скончался наблюдавший его врач, известный хирург Десо. Он хорошо знал своего пациента и если бы был жив, то в медицинском

заключении не написал бы, что ему и его коллегам показали мертвое тело, разъяснив, что это труп «сына Капета». Племянница Десо мадам Тувенен в 1845 г. показала под присягой, что ее тетка, вдова хирурга, сообщила ей о следующих обстоятельствах смерти своего мужа. Десо посетил Темпль и убедился, что дофин, которого он лечил, заменен другим ребенком. Когда он сообщил об этом, несколько депутатов Конвента пригласили его на званый обед. После возвращения домой Десо почувствовал себя больным, начались острые спазмы, и он вскоре скончался. Этот рассказ подтвердил в Лондоне доктор Аббейе, ученик Десо, который, по его словам, опасался также и за собственную жизнь и поэтому бежал из Франции.

Если предположить, что дофин был действительно увезен и подменен другим ребенком, то у многих могло возникнуть желание убрать неугодных свидетелей. Во-первых, у тех, кто организовал или оказал помощь в организации побега и мог опасаться наказания со стороны правительства Республики, или стремился воспрепятствовать аресту беглеца, если он еще находился на французской территории. Во-вторых, агентам графа Прованского, поспешившего объявить себя Людовиком XVIII. В-третьих, даже официальным властям, которые, убедившись в бегстве дофина, могли счесть за лучшее объявить его умершим и дискредитировать как самозванца, если он появится за границей и станет центром притяжения для роялистов. В действиях властей не видно особого желания детально уточнить, кто в действительности умер 8 июня 1795 г. Закон требовал присутствия родственников умершего при составлении документов о кончине. В Темпле содержалась старшая сестра дофина, однако ее не сочли нужным привести для опознания трупа.

Правда, имеются показания, которые как будто исключают сомнения в том, что умерший 8 июня 1795 г. ребенок был Шарлем-Луи. Имеются свидетельства двух тюремных сторожей Темп ля, приставленных к дофину, – Гомена и Лана, доживших до глубокой старости. В этих показаниях подробно излагаются все обстоятельства, связанные с болезнью и смертью дофина. Все же есть основания заподозрить эти свидетельства, относящиеся ко времени Реставрации и июльской монархии, неправдивыми: у обоих сторожей могли быть серьезные основания скрывать правду. Гомен, например, получал щедрую пенсию от Людовика XVIII, а герцогиня Ангулемская назначила его управляющим одного из своих замков. Словом, у Гомена и Лана было много причин говорить то, что было угодно их благодетелям. В их показаниях при сравнении с бесспорными документами обнаруживается много неточностей.

Против этих показаний можно привести три относящиеся к 1794–1795 гг. письма Лорана, третьего тюремного сторожа. Письма эти не подписаны, но могли исходить только от него. Жан Жак Кристоф Лоран был креолом, выходцем с острова Мартиника, как и Жозефина Богарне. Как следует из сохранившихся служебных документов, Гомен был назначен помощником Лорана с 8 ноября 1794 г., а Лан стал работать сторожем с 31 марта 1795 г., после ухода Лорана со своей должности. Если верить версии о похищении, можно предположить, что Шарль-Луи был увезен из Темпля еще до вступления Гомена на должность тюремного надзирателя. Об этом и говорится в письмах Лорана.

Первое из них датировано 7 ноября 1794 г., третье и последнее – 3 марта 1795 г. Все письма адресованы «генералу» (очевидно, генералу Фротте, активному участнику роялистского подполья). Из них следует, что Лоран был участником заговора, в результате которого дофина подменили немым мальчиком. В письмах рассказывается о посещении этого мнимого дофина. Из первого письма вытекает, что подмена была произведена до того, как Гомен и Лан приступили к исполнению обязанностей тюремных сторожей. Дофин, судя по этим письмам, находился под угрозой нового ареста, следовательно, еще на французской территории.