Антология советского детектива-11. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Все три последующих действия произошли одновременно, и поэтому я в первый момент растерялся.
Парень с пакетом двинулся вниз по ступеням метро-Зеленый фургон стал отъезжать от тротуара. А из-за стендов с газетами появился кожаный и бросился вслед за мелькавшей в толпе ковбойкой.
— Феликс, — почти крикнул я, — их двое, бери Лику — и за ними!
За что я люблю Громова — ему не пришлось повторять дважды. В этом смысле Лика оказалась ему подходящей парой. Они выскочили, и Витька с места рванул так, что у меня с головы слетела кепка.
С Большой Грузинской, куда мы благополучно
Я прикинул, что лифта в таком здании быть по идее не должно, и, выждав несколько секунд, надвинул кепку поглубже на глаза и нырнул за ним следом. Его шаги раздавались уже где-то на площадке второго этажа. Стараясь попадать им в такт, я осторожно двигался следом. Сердце у меня колотилось, как будто я только что сошел с дистанции.
На третьем этаже он остановился. Я тоже замер. Послышался звук открываемой двери. Я на цыпочках взлетел еще на один пролет. Он не мог меня видеть, его квартира находилась справа, а мне были видны только его ноги. И вдруг открылась квартира слева, прямо над моей головой.
Думаю, у меня был совершенно идиотский вид. Я стоял на одной ноге, раскинув руки и, кажется, даже высунув язык. На площадку выплыла дама в длинном шелковом халате, драном и замызганном, с головой в редких розовых буклях. Я был перед ней как на ладони со своей перекошенной от напряжения физиономией, но она лишь скользнула по мне пренебрежительным взглядом.
— Александр Васильевич, — обратилась она к седому, — предупреждаю вас последний раз: если будете ставить машину у подъезда, мы вызовем милицию. Общественность…
Я начал потихоньку спускаться вниз.
— Уберу, уберу, сейчас уберу, — ответил ей седой. — Через пять минут.
Обе двери хлопнули. Я снова взлетел наверх. Его квартира была под номером 28. Сбежав вниз, я хотел уже выйти на улицу, когда в голову мне пришла одна идея. Я подошел к почтовым ящикам и заглянул в № 28. Там что-то белело. Ключ от почтового ящика Нининой квартиры, который все еще болтался на моей связке, хоть и не сразу, но подошел. Там лежали «Вечерка» и письмо с пометкой «служебное», какие шлют с телефонного узла. На письме было написано размашистым почерком канцелярского служащего: «Старикову А. В.». Я положил письмо и газету обратно в ящик и закрыл его.
17
Молодежное кафе помещалось в полуподвале старого дома, перелицованном наново. Позднее я узнал, что делалось это с помощью местных молодых энтузиастов, которые сами очистили от векового хлама двести пятьдесят квадратных метров бесхозной площади и превратили их в уютное местечко, изящно и со вкусом оформленное, вполне приспособленное для культурного проведения тематических вечеров, клуба интересных встреч и даже обыкновенного досуга. Это чудесное преображение дало основание кому-то из остряков прозвать кафе «подвалом имени Веры Павловны». С легкой руки так и пошло: «Сегодня у Веры Павловны дискотека. Ты как?»
Когда я подъехал, перед входом стояла, сидела, курила большая толпа желающих культурно отдохнуть молодых
Я огляделся. Воропаевой нигде не было видно. Зато с другой стороны переулка мне почему-то махала рукой незнакомая девица в короткой юбке, в полосатых гетрах на длинных стройных ногах, с распущенными волосами. Короче, такая, что не грех и познакомиться.
Не слишком уверенно я двинулся к ней, предчувствуя ее извинения и готовя широкую обаятельную улыбку заправского ходока. Наверное, у меня было очень глупое лицо, когда я подошел ближе. Передо мной стояла и счастливо ухмылялась, довольная произведенным эффектом, Светлана Николаевна Воропаева.
— Клевая герла? — спросила она.
— Очень! — честно ответил я, — а вы не боитесь, что ваши ученики начнут вам «тыкать»?
— Ну, если даже вы этого не делаете… — засмеялась она. — К тому же у меня имеется собственная педагогическая теория на этот счет: я считаю, что ученики должны боготворить такого директора!
— Директором вам просто быть нельзя, — сказал я, разглядывая ее с откровенным восхищением. — Вы сами еще шаловливая девчонка — с этим сегодняшним маскарадом.
— Да почем вы знаете, где я настоящая, здесь или в школе? — ответила она насмешливо. — Пойдемте, нас уже ждут.
— Через эту толпу? — ужаснулся я.
— Нет, через служебный вход. Я же говорила, что меня здесь знают.
Мы зашли за угол, и моя проводница нырнула в подворотню.
— Только умоляю, — сказала она, — не называйте меня при людях Светланой Николаевной.
— Хорошо, — согласился я. — Буду вас называть товарищ Воропаева.
— И прошу хотя бы сегодня говорить мне «ты».
— Понял. «Ты, товарищ Воропаева…»
— Пришли, — сказала она, открывая тяжелую, крашенную суриком дверь.
Через две минуты мы сидели за столиком в самом углу. В зале было почти темно; кроме трех-четырех тусклых плафонов, другого освещения не имелось, окна плотно зашторены. Я понял, почему директор не слишком боится разоблачения.
Музыка гремела так, что я не знал, услышим ли мы друг друга. По-моему, мы были единственными, кто сидел: все остальные танцевали. К нам подошел официант и поставил на стол два стакана с каким-то напитком. Я догадался, что это, вероятно, обязательный коктейль — своеобразная минимальная плата за посещение.
— Что вы тут собираетесь искать? — крикнула мне в самое ухо Воропаева.
Я пожал плечами:
— Понятия не имею! Кого-нибудь, с кем у Латынина могли здесь быть дела!
К нашему столику подсел парень с комсомольским значком на рубашке и протянул мне руку.
— Семенов! — едва расслышал я.
— Это председатель совета кафе! — что есть силы закричала Светлана.
Я ронял, но показал пальцами на уши: ничего не слышно! Семенов кивнул головой и куда-то ушел. Через несколько минут рок сменился тихой танцевальной мелодией.