Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Нет, конечно же, он не забыл, как можно такое забыть, он так хотел этого, так нетерпеливо ждал. Мохов взял двумя руками ладошку жены, приложил ее к своей щеке, потерся легонько. Лена с покровительственной материнской улыбкой смотрела на него сверху вниз.
— И родиться он должен там, — добавила она, — а не в этой… а не в этой большой деревне. Не откладывай, Паша, звони. Пожалуйста.
— Поздно уже, неудобно, — цеплялся Мохов за последнюю возможность.
— Удобно, — сказала Лена. — Он поздно ложится спать. И вообще мы можем звонить ему хоть ночью, хоть утром, когда угодно. Между мной и им, — она поправилась, — между нами и им нет понятий удобно — неудобно.
Родители
Мохов потянулся за сигаретами, поковырялся в пачке, сунул сигарету в рот. Лена поднесла ему зажженную спичку, потом поднялась, принесла из кухни телефон, поставила его на стол перед мужем, опять улыбнулась, чуть склонив голову набок. Она поняла, что добилась своего.
Он поднял трубку, хотел перехватить поудобней, но она выскользнула, как живая, брякнулась на стол, скатилась, повисла на пружинистом проводе, покачиваясь. Мохов скривил губы, усмехнулся, дернув подбородком.
— Медведь, — проворчала Лена, отставив телефон подальше от края стола. — Я сама наберу.
Услышав гудок, она быстро сунула трубку Мохову.
— Слушаю вас, — медленно, тягуче пророкотала трубка бархатным вкрадчивым баритоном.
Мохов поздоровался, справился о здоровье, отметил машинально, что говорит сейчас иначе, чем обычно, — не скоро и отрывисто, как привык, а подбирая слова, настороженно.
Полный, даже чересчур полный широколицый дядя Леня сидит сейчас, наверно, в своем любимом, обитом красным финским бархатом кресле и мелкими обжигающими глотками попивает крепкий, почти черный чай с двумя непременными кусочками лимона, и мясистое, всегда чуть ироничное, а изредка простецкое — когда терял вдруг контроль над собой на секунду — лицо его выражает беспечное удовольствие. Глаза полуприкрыты. Негромко мурлычет в углу телевизор… А может быть, он не один и рядом на просторном роскошном диване, по-девчоночьи поджав под себя ноги, уютно устроилась с вязаньем его подруга, невеста, как он называет ее, Светлана Григорьевна, не то чтобы красивая и примечательная, но очень милая, жизнерадостная.
Отчетливо, как наяву, видел Мохов сейчас эту картину. Вот дядя Леня сделал очередной глоток, продолжал после паузы:
— Молодец, что позвонил, будто почуял, что сейчас именно звонить надо, чтобы спать спокойно, без тревог и забот. Потому что тогда человек полно и крепко спит, когда на душе у него запевно. Верно, дружок? Ну радуйся, радуйся. Беседовал я тут сегодня с одним товарищем из областного управления, как ты и просил. Очень я хочу, чтобы у Леночки все хорошо было, чтобы жила как полагается, как у людей, чтоб все у нее было. Одна она у меня, я уже говорил тебе, что нет у меня на свете людей более близких, перед кем исповедаться можно, голову на колени положить, поплакаться, на судьбу-изменницу пожаловаться. Понимаешь, к чему клоню? Нет? А к тому, что любит она тебя. А раз так, значит, хорошо ей станет, когда у тебя все будет путем. Вот потому-то и унижаюсь я, прошу, телефоны обрываю. Ты парень-то неплохой, неглупый, я это вижу, знаю, одним словом, нравишься ты мне, иначе бы запретил Леночке за тебя замуж выходить… Так что, думаю, через недельку
— Спасибо, — суховато поблагодарил Мохов и, увидев, как Лена стучит себя кулачком по лбу, мол, вежливей благодари, повторил мягче: — Большое спасибо.
Повесив трубку, Мохов отругал себя за столь сдержанное «спасибо», хотя чувствовал, что в нынешнем состоянии трудно ему было иначе. Но все же полюбезней мог, повеселей. Человек ведь искренне ему добра желает, не просто желает, действием свои слова подтверждает. Хотел бы Мохов, конечно, работать в области, там и размах и работа поинтересней. Оттуда можно и в академию поступить, а то засиделся он, конечно, здесь, и в городке этом засиделся, и на должности своей. Многие его однокурсники по Высшей омской школе милиции уже в областных и краевых аппаратах работают, в начальниках ходят.
Повесив трубку, некоторое время молча смотрел на улыбающуюся, довольную Лену, потом попросил чаю и, когда жена вышла, открыл стол, вытащил фотокопию, прочел ее в который раз и, болезненно дернув щекой, разорвал в клочья.
Нет, не будет он о своих догадках руководству докладывать. Не имеет дядя Леня к этому делу никакого отношения. Не может иметь. Он уверен в этом. А то, что записка и поздравительная открытка на одной и той же машинке отпечатаны, так совпадение это, самое обычное совпадение. А обидеть человека незаслуженными подозрениями не так уж сложно, только как Мохов потом, когда все прояснится, ему, человеку этому, да и Лене в глаза смотреть сможет?
Лето в этом году выдалось неожиданно жарким и сухим, и даже частые, короткие ливни, такие, как вчерашний, например, облегчения не приносили. В мгновение ока неутомимое солнце яростно истребляло влагу. Люди с непривычки изнывали от духоты, днем на улицу старались не выходить, спасаясь от обжигающего воздуха в продуваемых вентиляторами помещениях.
Мохов купил в киоске газеты. Киоскер — одноногий инвалид, с подвижным, красноватым лицом, похожим на скоморошьего носатого и ротастого Петрушку, приподнял мятую, мокрую от пота панаму, приветствуя Мохова.
— Сегодня к вечеру, пишут, похолодает. И дождь пойдет, — полушепотом, будто сообщая великую тайну, заметил он. — Молю бога, чтобы наши уважаемые синоптики не ошиблись. У моей сестры вчера был гипертонический криз. Вы представляете?
Мохов сочувственно кивнул, со звоном бросил медяшки на щербатую тарелочку и двинулся дальше.
Райотдел внутренних дел занимал современное типовое трехэтажное здание вблизи застроенного низкими деревянными домами центра. Еще два года назад сотрудники уголовного розыска, ОБХСС и следствия очень обрадовались этому просторному строению. Почти у каждого из них был отдельный кабинет. Но потом в райотдел поселили патрульно-постовую службу и ГАИ; трухлявый двухэтажный особнячок, который они занимали раньше, снесли. И инспектора теперь сидели по двое, а то и по трое в одном кабинете.
На пятиминутке начальник уголовного розыска попросил Мохова договориться с сотрудниками ОБХСС о проверке меховых складов. Надо было исключить наличие непроштампованных шкурок, и хищения, потому что начальник склонялся к версии браконьерства. То есть кто-то в тайге, — а она вот, совсем рядом, подпирает город со всех сторон, — может, тот же Куксов или его дружки били зверя, выделывали шкурки и сбывали их через Росницкую. Она, по имеющимся оперативным данным, не первый год занималась скупкой краденого. Несколько раз ее задерживали сотрудники розыска, но доказать скупку заведомо краденых вещей не смогли.