Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
После передачи Курчатову разведывательных материалов Персея Овакимян по указанию Фитина подготовил и направил в Нью-Йорк шифротелеграмму Квасникову. В основу ее легли задачи, поставленные Берией по приобретению источников информации в Хэнфорде и на других производственных объектах «Манхэттенского проекта». Квасников еще раньше, как только приступил к выполнению своих обязанностей, стал разворачивать новую специализированную резидентуру — научно-техническую. Это вызывалось не только получением сведений, связанных с созданием первой в мире американской атомной бомбы, но и, главным образом, событиями того времени: в войну роль любой разведки всегда значительно возрастает и становится чрезвычайно важной.
К началу лета 1943 года Квасникову удалось создать небольшую группу HTPi. В нее вошли Калистрат, [192] Джонни (он же Яковлев и Алексей) [193]
192
Александр Семенович Феклисов, он же Фомин, работавший в Нью-Йорке в 1941–1946 годах, в Англии — в 1947–1949 годах. В 1950–1953 годах — заместитель начальника английского отдела, а затем — американского отдела внешней разведки. В 1960–1964 годах являлся резидентом в Вашингтоне, участвовал в ликвидации Карибского кризиса 1962 года С 1964 по 1974 год работал заместителем начальника разведывательной школы. В настоящее время — на пенсии. Автор документальной книги «За океаном и на острове».
193
Анатолий Антонович Яцков с 1941 по 1946^год являлся сотрудником и руководителем резидентуры в Нью-Йорке, затем работал в Париже и аппарате Уполномоченного МГБ СССР в Германии. Впоследствии длительное время возглавлял спецфакультет в Краснознаменном институте разведки. Умер в 1993 году.
194
Семен Маркович Семенов.
195
Так называлась научно-техническая разведка в оперативных документах I Управления НКВД — НКГБ СССР.
Когда шифровка из Москвы подтвердила новое назначение Твена, Квасников принимает решение разгрузить его немного от работы с агентами. На связи у него находилось тогда двадцать источников. Одновременно с этим Л. Р. Квасников решил провести чистку агентурной сети от балласта и укрепить ее новыми перспективными помощниками. С согласия того же Центра прекращалась связь с агентами Жемчугом, Мастером, Хватом, Дэвидом и еще семью источниками. Взамен их были взяты в активное изучение технически квалифицированные, высокопрофессиональные обладатели секретной информации, располагающие широкими возможностями ее получения. Среди них были Реле, [196] работавший в фирме «Дженерал электрик», с которой был заключен контракт на производство электрического оборудования и приборов для атомных объектов, Крот (фирма «Белл телефон»), Нэт, Сэм, Мэтр [197] (фирма «Вестерн электрик»), Коно и другие.
196
Мортон Собелл, 1915 года рождения. Крупный специалист по радарам и приборам управления. Находился на связи с «делом Розенбергов» в 1950 году и осужден на 30 лет. Виновным себя не признал и никого из своих связей не выдал.
197
Джоэл Барр, 1916 года рождения, уроженец Нью-Йорка. Специалист по радиолокаторам и измерительным приборам. Находился на связи у А. С. Феклисова. Из-за предательства Элизабет Бентли (агент Мирна) и в связи с «делом Розенбергов» вынужден был выехать сначала в Чехословакию, а затем в СССР, где он стал впоследствии доктором технических наук и лауреатом Госпремии СССР.
Практически только с середины 1943 года начала складываться ценная агентурная сеть по атомной проблематике и по связанным с ней научным и промышленным объектам. Под дело «Энормоз» были завербованы Стэнли, Кордел, Фогель и Перри. Тогда
Без согласования с Москвой резидент не имел права сделать ни одного самостоятельного шага: все должно было докладываться начальнику разведки, и только после тщательной, детальной проработки вопроса на Лубянке давалось положительное или отрицательное решение. Санкция Центра — святой закон для резидента и разведчика.
Когда было получено «добро» на ведение группового метода работы с источниками информации, перед резидентурой встала новая сложная проблема дополнительного приобретения связников и курьеров. Но и эта нелегкая задача с помощью агентов-наводчиков и агентов-разработчиков была успешно решена советской разведкой: в сравнительно короткое время были приобретены надежные, завербованные на идейной основе связники Касьян, Линза, Осип и Оса. Тогда же Квасников стал создавать небольшие, не связанные друг с другом группы, которые по его же рекомендации возглавили самые проверенные и самые опытные, пользовавшиеся авторитетом и большим доверием агенты Арно, Клен и Кинг.
Однако на этом заботы Квасникова по совершенствованию связи и по повышению безопасности конспиративной передачи секретных материалов от агента к разведчику не закончились. Будучи энтузиастом своего дела и хорошим организатором, Леонид Романович с санкции Центра внедрил секретное фотографирование документов самими связниками с последующей их передачей в непроявленной пленке (в случае опасности ее можно было легко засветить). Такой способ передачи материалов позволял, во-первых, в два раза сократить число встреч, а во-вторых, устранял риск при пересъемке документов по месту работы и проживания разведчика. Благодаря такому новшеству отпала необходимость как для агента, так и для сотрудника резидентуры ходить по улицам с совершенно секретными материалами, а в некоторых случаях и привозить их из других городов и штатов Америки.
Кроме того, сама операция по извлечению информации с места работы тоже стала намного безопасней. Если раньше агент брал материалы со службы точно в день выхода на связь, даже тогда, когда обстановка складывалась не совсем благоприятно и ему приходилось рисковать, то теперь он выносил их только в том случае, если не было никаких признаков опасности. Это нововведение Квасникова способствовало созданию более спокойных, нормальных отношений в семье и на службе не только агента, но и сотрудника резидентуры, делала их общую разведдеятельность более конспиративной и надежной.
После этого смелее и активнее заработали и молодые разведчики — Калистрат и Алексей. В их служебных характеристиках, направленных в том же году в Центр, отмечалось:
О Калистрате — «…ранее А. С. Феклисову серьезных заданий, кроме налаживания работы радиопередатчика и установления прямой связи с Вавилоном, [198] не давалось. Сейчас, когда он переключен на линию «XY», из него вырабатывается толковый оперработник. Он проявляет настойчивость и грамотность в подборе технически квалифицированных лиц для последующих вербовок — две из них уже осуществил. Серьезное внимание Феклисов уделяет совершенствованию конспиративной связи с помощниками, он первым из сотрудников резидентуры освоил секретное фотографирование передаваемых агентами материалов…»
198
Москва.
Об Алексее — «..А. А. Яцков со своим трехмесячным знанием английского языка не чувствует себя белой вороной ни в консульстве, ни в резидентуре. Ведя прием посетителей на английском без помощи переводчика, он тем временем активно заводил полезные знакомства, которые позволяют ему в настоящее время пополнять агентурную сеть ценными источниками информации по линии «XY». Высочайшую оценку научной комиссии президиума советского правительства по военно-промышленным вопросам получила информация от недавно завербованного им агента Нэт. И вообще с переводом Яцкова на линию «XY» он стал гораздо больше и серьезней работать с помощниками, активно включать в разведывательную деятельность подсобный аппарат связников и курьеров.
Алексей в принятии решений всегда самостоятелен, тверд и принципиален…»
Центр почувствовал реальные положительные изменения в обеспечении руководства линией «XY» в нью-йоркской резидентуре и в укреплении ее работы в соответствии с требованиями оборонной промышленности в условиях Великой Отечественной войны. Через некоторое время перед Квасниковым были поставлены еще более сложные задачи:
1) начать осторожно разработку Энрико Ферми через агента Перри;
2) через агента Эрнста попытаться найти подходы к Роберту Оппенгеймеру,