Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20

Александров Владимир Григорьевич

Сталин бросил в его сторону сердитый взгляд:

— Вы, товарищ Берия, думаете тюрьмами решать такие проблемы? Нет, так не пойдет… Мы тут уже посоветовались, — Сталин давал понять, будто это не его, а коллегиальное мнение, — и решили, что нужно создавать Специальный комитет. Такой комитет должен находиться под контролем ЦК, и работу его надо строго засекретить. Он должен быть наделен особыми полномочиями. Председателем комитета можно назначить… — Сталин сделал паузу и снова посмотрел на Берию, — вас, Лаврентий Павлович. Возьмите под личный контроль

и под личную ответственность всю эту проблему. Теперь давайте подумаем, кого мы назначим его заместителем…

Берия не ожидал такого поворота. Пока Молотов был куратором атомного проекта, а он — его заместителем по разведке, Берия особо не суетился, отсиживался в тени. Но когда Сталин начал часто интересоваться ходом работ по созданию сверхбомбы, Берия понял, что атомный проект может стать его «коньком», оседлав которого он укрепит свои позиции и влияние на вождя. Берия еще в 1943 году понял, что Молотов не способен вдохнуть жизнь в такое дело, как разработка урановой бомбы, и был уверен, что тот попытается спихнуть все это кому-нибудь из членов правительства. Так оно и получилось: Молотов перепоручил курирование нового дела наркому химической промышленности М. Г. Первухину, оставаясь формально ответственным за атомную проблему по линии правительства. И пока он вел это дело, особых сдвигов не было и быть не могло.

Берия полагал, что он и на сей раз останется заместителем у Молотова, но внезапное назначение особенно не обрадовало его: он понимал, что быть под контролем ЦК значит не быть хозяином положения. Поэтому, когда Сталин спросил, кого можно назначить заместителем председателя Спецкомитета, Берия, поправив пенсне, ринулся в бой:

— Я предлагаю первым заместителем Завенягина, а вторым — Чернышева.

Сталин нахмурился.

— Никаких первых и вторых, — предупредил он довольно сурово. — Нужен один. Заместителем мы назначим товарища Ванникова. Вам, как наркому боеприпасов, должно быть известно об атомной бомбе больше, чем кому-либо из других наркомов…

Лицо Берии сделалось пунцовым: он был недоволен решением вождя. Недоволен был и Ванников: он ни за что не хотел быть заместителем у Берии, познав цену его злодейства еще до войны, когда тот арестовал его по хитро сфабрикованному доносу.

— Вообще-то для меня это неожиданно, — начал он как можно деликатнее. — В ядерной физике, и тем более в конструкции атомной бомбы, я человек малосведущий. Поэтому, товарищ Сталин, — заговорил он уже смелее, видя, что его слова понравились вождю, — по состоянию здоровья я прошу принять самоотвод.

— Вашего самоотвода мы не принимаем, товарищ Ванников, — заметил Сталин, прекрасно понимая причину его страха. — Дело это, конечно, новое, вас ожидают большие трудности, но вы с этим справитесь. Бомба — это ведь тоже боеприпас. Вам придется решать только практические задачи. Полагаю, что этот вопрос мы решили. Теперь обсудим персональный состав членов комитета. Я предлагаю товарища Маленкова…

Услышав фамилию секретаря ЦК, Берия еще больше побагровел: он понял, кого имел в виду Сталин,

когда говорил о контроле со стороны ЦК. И уклончиво возразил:

— А не слишком ли мы перегружаем молодого члена Политбюро?

Сталин сделал паузу. Его лицо свидетельствовало о внутреннем напряжении, между бровями пролегла строгая морщинка.

— Новое дело должна поднимать вся партия. Маленков — секретарь ЦК, он вам поможет, включив в работу местные партийные организации… Вторым я назвал бы товарища Вознесенского, — продолжал Сталин. — Он — председатель Госплана, его участие необходимо…

Понимая, что Сталина раздражать — дело смертельно опасное, Берия на этот раз промолчал, хотя его неприязнь к Вознесенскому была всем известна.

После короткого обсуждения в состав комитета вошли и другие кандидатуры, предложенные Сталиным: Завенягин, Первухин, Иоффе, Капица, Курчатов и Махнев (секретарь Спецкомитета).

Видя, что только два человека от НКВД получили одобрение вождя, Берия решил сделать хитрый ход и предложил образовать Ученый Совет по атомной энергии. При этом он предполагал, что персональный состав Совета будет решаться не сейчас и не в кабинете вождя, а уж потом он сможет включить в него своих людей. Сталин идею Берии поддержал, но с оговоркой:

— Это должен быть настоящий Ученый Совет, работоспособный и полезный, а не говорильня. И войти туда должны авторитетные ученые и специалисты…

По рекомендации Сталина в Совет избрали Алиханова, Ванникова, Завенягина, Иоффе, Капицу, Кикоина, Курчатова, Харитона и Махнева, затем он обвел беглым взглядом присутствующих и остановился на наркоме боеприпасов.

— Председателем Совета давайте назначим товарища Ванникова, — предложил он. — У него это получится хорошо. Его будут слушаться все, а если не будут, он сможет их убедить. Человек он твердый, его знают и уважают и промышленники, и военные, и ученые. Правильно я говорю?

Нарком боеприпасов посмотрел на Берию и испугался: ненависть в его глазах была подобна проклятию. Ванников понял, кого он ненавидел, и потому решительно возразил:

— Но я абсолютно не готов к этому посту. Ученый Совет должен возглавить человек, связанный с наукой, а я ведь не ученый.

Сталин улыбнулся:

— Вот новость, а мы и не знали. Что же вы так долго не раскрывались?.. Хорошо, мы вам поможем, товарищ Ванников. — И, обращаясь уже к Берии, добавил: — Все мы обговорили или нет?

— Есть еще один вопрос, товарищ Сталин, — ответил Берия, обескураженный результатами избрания состава Ученого Совета и его председателя.

Берия долго копался в своей кожаной папке, затем достал из нее несколько отпечатанных листков бумаги, положил их перед собой и тихо, медленно заговорил:

— Для оперативного руководства НИИ, КБ, заводами и рудниками, которые должны работать на советский атомный проект, предлагается образовать отдельный государственный орган. Это должно быть нечто типа наркомата вновь создаваемой отрасли промышленности, но с гораздо большими правами…