Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
— Почему же вы считаете необходимым платить как следует всем, кроме нас?! — развел руками Петр. — Ведь мы стояли, так сказать, у истоков передачи, придумывали ее. Не было бы нас — не было бы и игры!
— Именно потому, что мы заинтересованы в становлении «Супершоу» больше всех, мы и должны потерпеть, добровольно взвалить на свои плечи самые большие лишения.
Говоря «мы», Матусевич словно объединял себя с Головиным и Тороповым. И делал это опять же без всякого стеснения, хотя о его баснословных гонорарах ходили легенды. Уж кто-кто, а он-то себя ни в чем не ограничивал.
— Знаете, —
— Вы верите слухам или мне?! — вяло оскорбился Матусевич.
Шоумен почти юродствовал и явно провоцировал мальчишек. Он надеялся, что они сорвутся, начнут скандалить, грубить. Но хотя и с трудом, им пока удавалось сдерживаться.
— Хорошо, — Головин все еще пытался задавить собеседника логикой, загнать его в какие-то рамки, вырвать конкретные обязательства, — пусть сейчас вы не можете платить нам приличную зарплату, как-то вознаградить за то, что мы придумали игру. Но скажите хотя бы примерно, когда вы сможете это сделать? Ведь мы работаем не меньше других, и такой труд должен вознаграждаться!
— Не знаю… — сокрушенно вздохнул Матусевич, словно его спросили, когда он решит теорему Ферма. — Никаких конкретных сроков назвать я не могу.
Краска стала стекать со щек Торопова куда-то ему за воротник. Теперь уже было бесполезно держать его за рукав, наступать на ногу.
— Да он над нами просто издевается!! — завопил Петр. — Если вы хотите выжить нас с телевидения, то говорите прямо, а не применяйте свои оскорбительные уловки!
— Я вас выживаю?! — Матусевич потыкал пальцем себе в грудь, словно не понимая, как такое можно было сказать. Он решил, что настала пора действовать. — Разве это я регулярно устраиваю скандалы?! В прошлый раз в моем же кабинете вы обвиняли меня в том, что я вам не доверяю, а теперь, пожалуйста, — эти претензии с зарплатой! Мое терпение на пределе! Я вас точно выгоню из своей команды!
— Мы сами уйдем! — вскочил Торопов.
Как раз именно это Льву Михайловичу и требовалось.
— Скатертью дорожка…
— И мы… и мы требуем, чтобы вы перестали показывать «Супершоу»!
— С какой стати?! — ухмыльнулся Матусевич. — Над программой работал большой творческий коллектив, и не вам решать ее судьбу.
— У нас есть авторское свидетельство, о чем вам прекрасно известно, — сказал Сергей. — И если вы не закроете передачу добровольно, мы добьемся этого через суд!
— Ха-ха-ха! Желаю успеха… — Шоумен посмотрел на друзей не только с сарказмом, но даже с каким-то состраданием. — Кстати, чтобы избавить вас от пустых хлопот, я могу купить права на игру. За свои личные деньги. Хотя, конечно, это пустая формальность. Просто мне не хотелось бы, чтобы вы на меня обижались.
Он забавлялся с ними, как кошка с двумя мышками. Парни переглянулись.
— И сколько вы готовы нам заплатить? — поддался на эту уловку Головин.
— Сколько? —
Торопов так затрясся, что, казалось, его веснушки громко застучали друг о друга.
— Пять тысяч?! — повторил он. — Но ведь это меньше, чем вы получаете за неделю, а может быть, и за день! И наша игра еще больше увеличит ваши доходы!
Хозяин кабинета брезгливо поморщился. Он словно был разочарован, что его жест доброй воли воспринят в штыки.
— Никогда не считайте деньги в чужом кармане — это неприлично.
— Речь идет не о чужих деньгах, а о наших! — вступил в перепалку Сергей. — И мы их получим! Чего бы нам это ни стоило! Или вам придется лишиться этой синекуры!
— Ну что ж, — Матусевич посмотрел на часы, давая понять, что его время истекло, — еще раз желаю вам успеха.
Он опять взял газету, развернул ее и сделал вид, что погрузился в чтение.
Выходя из кабинета, Петр громко хлопнул дверью, но это был весьма слабый способ самоутверждения.
Ситуацию нужно было где-то обсудить, и лучше всего не на территории врага. Друзья спустились на первый этаж, в громадный буфет Останкинского телецентра, где даже после окончания рабочего дня было многолюдно. В это время сюда заходили что-нибудь перекусить или попить работники технических служб, дежурных бригад всех телеканалов. А кое-где встречались примелькавшиеся на экранах лица телезвезд.
Головин и Торопов взяли по чашке кофе и уселись за одним из столиков. Они долго молчали, яростно курили, не зная, что им делать дальше.
— Куда мы обратимся в первую очередь? — наконец спросил Сергей. — В какую-нибудь скандальную газетенку или в суд? Или сразу туда и туда?
Петр покачал головой. Эту тему они обсуждали много раз. Переливать из пустого в порожнее не было смысла.
— Сукин сын прав: ничего у нас не получится. Нужно было сразу, еще когда мы к нему только пришли, чего-то добиваться. А сейчас уже поздно.
— Но давай хотя бы попытаемся испортить ему репутацию, отведем душу…
— И это у нас не получится. Мы расскажем газетчикам свою историю, а Матусевич — свою. И у него она будет не менее душещипательной. По большому счету, мы к нему пришли добровольно и нам никто не выкручивал руки. Нас только обольют грязью и все.
Нет ничего хуже, чем ощущать бессилие перед теми, кто тебя унизил, оскорбил.
— Послушай, — вдруг встрепенулся Головин, — допустим, Матусевичу наплевать на свою репутацию. Чем больше скандалов, тем ему, возможно, даже лучше. Но руководству канала РТ вряд ли нужна шумиха! Думаешь, им приятно будет, если их сотрудников станут обвинять в воровстве чужих идей! А как на это посмотрят хозяева канала, акционеры? Тут не все так просто. Давай напрямую пойдем к Элладину?!