Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11

Адамов Аркадий Григорьевич

– Не успел, - оправдался Тимка.
– Ну-с, граждане, белыми ручками за черные бревна, и - раз!..

Бревна лежали вразброс. Как срубили их осенью, как очистили от ветвей, так и оставили. Бревна привыкли здесь, вросли в вялую серую землю.

Сначала раскачивали и выворачивали из земли, потом тащили по скользкой траве, затем по двум слегам закатывали на тракторную телегу. За полчаса вшестером - девять кубов.

– Колхозник!
– крикнул Тимка трактористу.
– Заводи кобылу!

Тракторист сложил брезент

и нехотя побрел к машине. Москвичи вскарабкались на телегу: застучал мотор, и поезд потихоньку тронулся. Тракторист, видимо, хотел объехать разбитую в дым свою же колею, и поэтому взял левее - ближе к спуску в овраг, но не рассчитал, и телега, которую занесло на повороте, боком поползла вниз, сметая мелкие кусты и завалы хвороста. Москвичи в веселом ужасе прыгали с телеги.

– Совсем одичал, крестьянский сын?!
– злобно осведомился Тимофей.

Тракторист, видя, что телега остановилась, упершись в единственное дерево на склоне, заглушил мотор. Все закурили от переживаний. Некурящий Петрович от нечего делать пошел смотреть, что с телегой.

– Мужики, сюда!
– вдруг крикнул он.

Сметя хворост и проскользив до дерева, телега открыла вход куда-то, прикрытый дощатой крышкой. Тимка догадался:

– Блиндаж еще с войны!

Только сейчас Алик понял, что мягкие, заросшие травой углубления по овражному берегу - окопы сорок первого года.

– Дверца-то никак не военная, свежая дверца-то!
– возразил Петрович. Решительный Тимка подошел к дверце и открыл ее. Из темной дыры вырвалась стая энергичных золотисто-синих крупных мух и удручающая вонь. Тимка зажал ноздри, шагнул в темноту и тут же, не торопясь, вновь объявился.

– Ребята, там - мертвяк, - сказал он.

– Шкелет, что ли?
– спросил тракторист.

– Шкелет не воняет, - ответил Тимка.

– Что ж это такое, что ж это такое?!
– завопил тракторист.

– Сообщить надо, - решил Петрович.

– А ты не врешь?
– вдруг засомневался тракторист.
– Знаем ваши московские шуточки!
– и радостно кинулся в блиндаж. И тут же выскочил из него, заладив по новой: - Что ж это такое, что ж это такое?..

– Мы здесь покараулим, чтоб все было в сохранности, а ты дуй в деревню и сообщи по начальству, - приказал ему Алик.

Первым прибежал высокий, с виду городской парень. Задыхаясь от быстрого долгого бега, он выкрикнул:

– Где?!!

– А ты кто такой?
– строго спросил Тимка.

– Я - работник МУРа Виктор Гусляев, - представился парень, показал книжечку и повторил вопрос: - Где?

Тимка, присмиревший при виде книжечки, кивнул на дверцу. Гусляев нырнул в темноту, где пробыл значительно дольше первопроходцев. Вынырнул наконец и распорядился:

– Никому к блиндажу не подходить, - осмотрел шестерых, решил для себя: - Наш наверняка, не областной.

– Ему, вероятнее всего, без разницы теперь, чей он - ваш или областной, -

Алик приходил в себя.

Услышав такое, Гусляев обрадовался чрезвычайно, вытащил записную книжку, вырвал листок, нацарапал на нем огрызком карандаша нечто и протянул листок Алику:

– Не в службу, а в дружбу. Я не могу отлучиться отсюда, а вас очень прошу сообщить из конторы по телефону обо всем, что здесь произошло.

– Не в вашу службу, а в нашу дружбу, - бормотал Алик, изучая листок бумаги, на котором значилось имя, отчество и фамилия Ромки Казаряна и номер телефона.
– А почему Роману Суреновичу? Может, сразу Александру Ивановичу Смирнову?

– Его нет, он в отъезде, - автоматически ответил Гусляев и только потом удивился: - А вам откуда известно, что Смирнов - мой начальник?

– Страна знает своих героев, - усмехнулся Алик и, сложив листок, сунул его в карман.

Москву давали через Новопетровское, и поэтому слышимость была на редкость паршивая.

– Мне Романа Суреновича Казаряна!
– орал в трубку Алик.

– Ни черта не слышу!
– орал в трубку с другого конца провода Казарян.

– Мне Романа Суреновича Казаряна!
– еще и еще раз повторял криком Алик.

– Ни черта не слышу!
– еще и еще раз оповещал Казарян. Вдруг что-то щелкнуло, и до Алика донеслось, как из соседней комнаты:

– Откуда ты звонишь, Алик?
– Ромка по сыщицкому навыку опознал голос приятеля.

– От верблюда, - огрызнулся Алик?
– Это не я звоню, это ваш паренек Гусляев звонит.

– То ни черта не слышал, теперь ни черта не понимаю.

– Сейчас поймешь, - пообещал Алик.

Группа прибыла на место происшествия через час тридцать две минуты. Неслись под непрерывную сирену.

К блиндажу подъехать не было никакой возможности, и от шоссе группа шла пешком, неся на себе все необходимые причиндалы. Ромка важно поздоровался с Аликом за руку и распорядился:

– Собирай своих, Алик, и мотайте отсюда подальше. Нам работать надо...

Чистоплюй Казарян выбрался из блиндажа первым. Следом за ним - Андрей Дмитриевич, который спросил невинно:

– Запах не нравится, Рома?

– Фотограф отстреляется, и вы его забирайте.

– Кто он, Рома?

– Жорка Столб. Как его, Андрей Дмитриевич?

– Металлическим тяжелым предметом по затылку. Железный прут, свинцовая труба, обух топора - что-нибудь эдакое. Вскрою дома, скажу точнее.

Выскочил из блиндажа фотограф с перекошенным от отвращения личиком.

– У меня все!
– И, отбежав подальше, уселся на бревно, на котором уже давно пристроились индифферентные санитары. Вышли эксперт Егоров и Витя Гусляев. Все.

– Можно забирать?
– спросил у эксперта Андрей Дмитриевич. Ему Егоров кивнул, а Казаряну сообщил:

– В блиндаж затащили уже труп. А кокнули где-то поблизости.