Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– В ночь с семнадцатого на восемнадцатое мая полку была поставлена задача отражать налеты бомбардировщиков «противника», оснащенных современной антирадарной аппаратурой. Заранее хочу предупредить несогласие и возражения некоторых товарищей: знаю, раньше в условиях такого активного противодействия летчики не отрабатывали боевые задачи, но на то и «противник», чтобы ставить перед нами неожиданные вводные. Потому не случайно именно вашему полку, лучшему полку в дивизии, как заверял нас полковник Дмитрюков, мы доверили такую ответственную задачу.
Меня будто обухом ударили по голове: «вашего бывшего»… Значит, я уже не командир… Без предварительной беседы, без объяснений… Хотя все ясно без бесед и объяснений, я заранее знал, что за случившееся придется отвечать. Но не предполагал, что со мной обойдутся бесцеремонно и жестоко: как-никак, а полк действительно считался лучшим на Северном Кавказе – два года у нас не было летных происшествий, серьезных дисциплинарных проступков…
Я еле уловил грозный окрик:
– … Вы что, не слышите!?
Генерал сверлил меня глазами. Поняв, что это ко мне, я встал.
– Слушаю, товарищ генерал.
Возницкий мотнул головой, возмущаясь моей невнимательностью.
– Еще раз повторяю вопрос: почему вы на столь серьезное задание послали молодых, неподготовленных летчиков?
– Я уже объяснял вам в первой нашей беседе: на молодых летчиков не так отрицательно сказывается перерыв в полетах. А из-за отсутствие топлива…
– Знаю! – оборвал меня генерал. – Это ваше личное научное обоснование относительно молодых или в наставлении по производству полетов вы вычитали?
Я готов был сорваться, но все же сумел взять себя в руки. Хотя ответил не без сарказма:
– В инструкции и наставления это еще не успели внести. Потому что инструкции и наставления писались десяток лет назад, когда топлива было в достатке и длительные перерывы в летной работе не допускались. Теперь такой фактор придется учитывать.
– Вот, значит, как. Оказывается вы не только практик, вы еще и теоретик, и ваши действия имеют научную основу. А как вы объясните вот эту команду? – генерал повернулся к подполковнику, сидевшему у радиоаппаратуры. – Включите переговор с летчиками в момент атаки.
Подполковник нажал клавишу, лента магнитофона зашуршала, запищала, скороговорка невнятных голосов, похожих на детские, сверлила уши, не давая возможности уловить смысл. А подполковник был дока в своем деле, да, видимо, и не раз прокручивал ленту, остановил в нужном месте, и вот уже зазвучали голоса летчиков Мигунова и Хмурова, начальника станции наведения
«Ни черта не вижу! Экран прицела забит… – Это голос Мигунова.
– Смените частоту! – советует Вербицкий.
– Менял. Все равно… Стоп, кажется, обозначилось…
– Не вижу ведущего! – тревожно докладывает Хмуров.
– И у меня все пропало…
– Цель уходит вправо. Курс двести пятьдесят, – подсказывает капитан Вербицкий.
– Довернул… Ни черта не видно…
– Как сейчас помехи?
– Такие же. Может, чуть послабее, – докладывает Мигунов.
– Попробуйте отработать хоть друг по другу…»
Генерал дает знак рукой остановить прослушивание и снова поворачивается ко мне.
– Ваша команда?
– Моя.
– Решили проверяющим очки втереть?
– Решил удостовериться, только ли дело в системе помех бомбардировщиков, заодно потренировать летчиков.
– И тут вы правы. На все находите оправдание. Потренировали… А почему в сбербанк посылали одних и тех же офицеров?
– Потому что личная машина только у Захарова и только у него имелся бензин.
– Послали бы свою, служебную.
– Мне десять литров дают на день.
– Но вы знали, что в городе и в вашем регионе действует банда?
– Знал. Но не предполагал, что для прикрытия надо эскадрилью послать.
– Он еще острит! – все больше накалялся генерал, сверкая глазами как молниями; грохнул кулаком по столу. – Мало того, что ты бездарь, выскочка, ты еще и наглец! Ты не только отстраняешься от командования полком, – резкий кивок в сторону моего заместителя, – майор Романов, примите дела, а и будешь представлен к увольнению из армии. Такие «герои» нам не нужны…
5
Мысли о розыске наводчика, об отмщении за смерть подчиненных в какой-то степени отвлекли от собственной судьбы, и я стал готовить ужин. Все же решил поджарить яичницу: нечего слюни распускать, надо новую жизнь отметить по-мужски, серьезно и торжественно.
Только включил газовую горелку и поставил на плиту сковородку, как в дверь позвонили. Мне никого не хотелось видеть, и от служебных обязанностей я считал себя уже свободным, потому решил проигнорировать звонок и никому не открывать. Звонок настойчиво засвиристел. Я не отзывался. И вдруг услышал женский голос:
– Евгений Васильевич, откройте. Это я, Жанна. Нам надо поговорить.
Жанна живет в доме напротив, наверное, видела, как я возвращался. Снова будет спрашивать о муже. А что я могу сказать нового?… Но не пустить женщину на порог – высшее свинство, такого я позволить не мог.
Открываю дверь. Жанна в белоснежной блузке ярко контрастирующей с антрацитовыми глазами под тонким разлетом бровей, таких же черных, как и глаза и волосы. Я с тревогой ожидал увидеть перед собой надломленную, убитую горем женщину, ломая голову, как ее утешить, а передо мной стояла вальяжная, ничем не опечаленная красавица.