Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22

Семенов Юлиан Семенович

Невский быстро выглянул наружу и, убедившись, что никого внизу нет, щелчком выстрелил окурком в окошко.

— Больше так не делайте, — с укоризной глянул на него Афонов. — Здесь вам — не столица, здесь люди ходят. Или загорится что... Вы к себе уедете, а нам — тушить!.. Ведь вот же пепельница!

— Извините, — засмущался Невский. — Совершенно машинально. Очень давняя и скверная привычка. Ваша правда, надо отвыкать.

А сам подумал: эх, любезный, скверный конспиратор из тебя! Пугал, намеки делал, а словечко-то само и сорвалось, и сразу все на место встало. "Вы к себе уедете." Выходит, он в мою вину не верит, и все, что нынче говорится, все, что делается, — просто показуха, эдакий

спектакль. Но зачем? Хотелось припугнуть — на всякий случай? Или, может, он надеется использовать меня?.. Не в качестве советчика, нет! Как советчик я ему не нужен. У него, похоже, все уже сложилось. Есть готовая картинка! Но она — с изъянами, и потому ее необходимо как-то заслонить, прикрыть. Вот этой ширмой, не исключено, и должен оказаться я. Любая "деза", чтобы стать правдоподобной, обязана покоиться на трех опорах. Первая — как бы естественный источник информации; вторая — до конца не проверяемость в деталях; ну, и третья — заведомый авторитет стороннего эксперта. Все эти штучки делать мы умеем. Так что здесь я мог бы пригодиться. Майор конечно же не знает, чем я занимался прежде, но интуитивно он избрал не самый худший путь. Другой вопрос: верны ли в принципе мои предположения? Когда встречаешься с таким самонадеянным служакой, можно запросто перемудрить. Он собирается дать просто в морду, а тебе упорно кажется, что он сейчас начнет цитировать Платона. Ладно уж, попробую немного подыграть майору. И тогда посмотрим.

— Вообще-то и табак — вещь скверная, — поморщившись, сказал Афонов. Вот не понимаю, что приятного находят люди!.. Но мы с вами отвлеклись. Вы что-то нам хотели объяснить про эти злополучные ключи.

— Вот-вот! — мгновенно встрепенулся Невский. — Я провел маленький, если угодно, косвенный эксперимент. И получилось как раз то, что я надеялся услышать. Не думаю, что Мостов был большим оригиналом и поступал иначе.

— Ну, знаете, Михаил Викторович, это уж такая натяжка! — с неудовольствием возразил Птучка. — Эдак можно что угодно доказать. Мало ли, какие бывают совпадения! Теперь я вспоминаю, что и сам иногда.

— У нас, между прочим, тоже есть свои соображения, не забывайте, добавил Афонов.

— Погодите. Я выдвинул версию, и давайте обсудим ее до конца. Поскольку Мостов был директором, в его кабинете наверняка стоял сейф. Видимо, были шкафы и стол, которые он тоже запирал. И была еще машина — к ней также полагаются ключи. Я ничего не утверждаю! — предостерегающе поднял руку Невский. — Я пока только строю догадки. Вы нашли у Мостова какие-нибудь ключи?

— Да, целую связку, — откликнулся один из сотрудников. — Ключи от дома, от флигеля, от сарая, от гаража, от машины, от сейфа, от шкафа и письменного стола — на работе и от письменного стола — в домашнем кабинете. И еще — от всех комнат в доме. Убить такой связкой можно!

— Ну, вот видите, я не ошибся! — просиял Невский. — И где вы их нашли?

— В правом кармане брюк.

— И это естественно! Такую связку не оставляют в плаще и не кладут в портфель. И не хранят даже в кейсе с наборным замком. Ее носят при себе! Вряд ли сослуживцы, без ведома владельца, могли добраться до ключей. А теперь обратимся к Лидии Степановне.

— Все ясно! — воскликнул Птучка. — Вот он, крючочек! У нее-то и могли вытянуть ключи! Женщины держат их, как правило, в сумочках.

— Конечно, эдакой связки у нее быть не могло, — уверенно продолжил Невский. — Только ключи от дома — и этого довольно. Иначе будешь постоянно путаться в такой железной куче. Да и ни к чему были преступнику, судя по всему, остальные ключи — грабить он не собирался. Ведь ничего же не тронуто, так? Ни дома, ни на работе? — Невский обвел взглядом собравшихся в кабинете.

— Все цело, — подтвердил

один из них.

— В противном случае, если б такой умысел и в самом деле был, убийца бы нашел способ забрать связку у Мостова! Значит, Лидия Степановна. И вероятнее всего — в санатории. Ведь сумочку женщина далеко не всюду и не всегда носит с собой. А в санатории как раз можно положить, оставить. В том же медицинском кабинете, например. Резон? — довольный, заключил Невский.

— Насколько я могу судить, у вас с медсестрой завязалась, ну. дружба? — неожиданно, понизив голос, произнес майор. — Разве нет?

Ага, вот и клюнуло, отметил про себя Невский. Следовало ожидать. Теперь — не переборщить и не дать маху. Пусть сам думает, в конце концов!

— В принципе — именно так, — согласно покивал Невский. — Но попробую продолжить вашу мысль. Верней, поспорить с нею.

— Да о чем тут спорить?! — фыркнул Птучка.

Невский проигнорировал эту его колкость.

— Как вам известно, — спокойным тоном начал он, — в вашем городе и уж тем паче в санатории я — человек новый, в общем посторонний. И ровным счетом никого не знаю. И совершенно не в курсе местных событий. Неужто вы допускаете, что за один вчерашний только день, даже до безумия влюбившись и тотчас испытав приступ ослепляющей ревности, я мог бы нащупать все скрытые пружины, продумал бы в деталях план убийства, хотя ситуация мне позволяла действовать гораздо безобиднее и проще, и, наконец, нашел бы кратчайшие пути к немедленному осуществлению коварной затеи? И стал бы инсценировать у себя кражу ножа, чтобы затем вот эдак-то бездарно позабыть его на месте преступления? Мол, нате, милости прошу, берите меня тепленьким!.. Давно мечтал. И все это, еще раз повторяю, за один-единственный какой-то день! Не многовато ли, а?! Тут надо быть волшебником, ей-богу.

— Вы — популярный журналист, телеведущий, — возразил майор, обескураженно разводя руками, как будто этими словами все и объяснил.

— Интересная мысль, — усмехнулся Невский. — Я — работник эфира, журналист. И потому мне легче, чем кому бы то ни было! Так? Вы полагаете, мне могут быть известны прецеденты — да хотя бы из рассказов тех моих коллег, которые работают над криминальной темой! — так что в конечном счете ничего особенного и изобретать не надо? Что ж, в этом есть свой маленький резон. Но — нож! Вы забыли о нем! Его-то из чужих рассказов я никак извлечь не мог!..

— Ну, нож еще своего слова не сказал, — глубокомысленно изрек Афонов. — Вещи любят, чтоб их спрашивали. Вещи уваженье любят. Давеча я несколько погорячился — сразу начал вас подозревать.

— Нет, пожалуйста-пожалуйста! — вскинул обе руки Невский. — У каждого свой стиль работы.

— Да, невзирая на лица. Свой стиль, — оживился майор. — Нравится он или нет. Я предпочитаю сразу ставить человека перед фактами. Мне важно вовремя ошеломить, обескуражить, заставить сомневаться, моментально подключить, что называется, к процессу. Кое-кто меня не понимает, так и норовят подковырнуть, одернуть. А вот то, что у меня нет нераскрытых дел от этого не отмахнешься, правда?! Были, разумеется, ошибки, но я их быстро исправлял. Всех невиновных в результате оправдали, а преступнички — сидят!

Он хлопнул по столу ладонью, словно бы придавливая всех своих врагов, и важно засопел.

— О, вы меня тешите надеждой, — ядовито улыбнулся Невский. — Я, право, окрылен.

— Нож — это важная улика, — рассуждал тем временем Афонов. — Но — еще не доказательство. А уж когда встречаешься с такими, например, как вы. Пока еще не повод заключать под стражу. Рано! Чувствуйте себя свободно. Только помните: до новых отягчающих улик! Тогда уж — не взыщите. Ведь они всегда некстати возникают. Вы должны понять.