Антология современной британской драматургии, Макдонах Мартин

Антология современной британской драматургии

на обложку

Макдонах Мартин

Шрифт:

ГРИЗЕЛЬДА.Девушке было шестнадцать, и она была гораздо красивее меня. Я могла понять, почему он ее полюбил. / Ее младший брат был при ней пажом.

ВходитОФИЦИАНТКА.

МАРЛИН.О господи, я этого не вынесу. Хочу кофе. Шесть кофе. Шесть рюмок коньяка. / Двойных. И побыстрее.

ГРИЗЕЛЬДА.И все пошли на праздник, который я приготовила. А он пропустил всех вперед, подошел ко мне, обнял и поцеловал. / Это был такой шок. Я была словно в полусне.

НИДЖО.Ах,

как во сне.

МАРЛИН.И он сказал: «А вот твоя дочь и твой сын».

ГРИЗЕЛЬДА.Да.

ИОАННА.Что?

НИДЖО.О! Ага, понятно. Он вам их вернул.

ИЗАБЕЛЛА.Убийство детей было чудовищным варварством, но вы научились молчать. / Значит, втайне от вас он отдал их куда-то на воспитание.

МАРЛИН.Уолтер — просто скотина. Вы не впали в бешенство? Что вы сделали?

ГРИЗЕЛЬДА.Я? Упала в обморок. Потом рыдала и целовала детей. / Все вокруг меня суетились.

НИДЖО.А вы что-нибудь чувствовали?

ГРИЗЕЛЬДА.В каком смысле?

НИДЖО.Какие-нибудь чувства к детям испытывали?

ГРИЗЕЛЬДА.Конечно, я их обожала.

ИОАННА.Значит, вы его простили и вернулись к нему?

ГРИЗЕЛЬДА.Как он страдал все эти годы…

ИЗАБЕЛЛА.У моей Хэнни был такой же чудесный нрав.

НИДЖО.Значит, вас опять одели?

ГРИЗЕЛЬДА.В золотые одежды.

ИОАННА.А я не умею прощать.

МАРЛИН.Гризельда, вы действительно необыкновенная женщина.

НИДЖО.Мне моих детей никто не вернул.

НИДЖО плачет.ОФИЦИАНТКА приносит коньяк.

ИЗАБЕЛЛА.Я не могу быть такой, как Хэнни. В Англии я всегда была страшно занята, причем вещами, которые я терпеть не могу. Само присутствие людей утомляло меня бесконечно. И как бы я ни старалась, у меня никогда не получалось быть такой, как Хэнни. Я пыталась и делалась ужасно больна. Доктор рекомендовал носить стальную сетку, чтобы как-то поддерживать голову. Она оказалась слишком тяжелой для моего больного позвоночника. / Жить в такой депрессивной обстановке просто опасно. С какой стати я должна это делать?

ИОАННА.Не плачьте.

НИДЖО.И отец мой умер осенью, и Император тоже. Сколько горя.

ИОАННА.Да, но не надо плакать.

НИДЖО.Когда он умирал, меня во дворец не пустили. Я спряталась в комнате, где стоял его гроб, потом не могла найти, где оставила свои туфли, бежала босая за похоронной процессией, не могла их догнать. А когда добралась туда, все было кончено. Тонкая струйка дыма — вот и все, что осталось от него. Вот, скажите, если бы я была при дворе, мне разрешили бы надеть полный траур?

МАРЛИН.Не то слово.

НИДЖО.Зачем вы так говорите? Вы ничего об этом не знаете. Так я спрашиваю, мне бы позволили надеть полный траур?

ИЗАБЕЛЛА.И как только люди живут на этом пасмурном острове, как они могут носить эту безобразную

одежду? Не могу и не буду жить жизнью леди.

НИДЖО.Я сейчас расскажу вам одну историю. Я тогда страшно рассердилась. Мне было восемнадцать лет, я была на празднике Полной Луны. В этот день варят особую рисовую кашу, мешают ее палками, а потом этими палками бьют женщин по чреслам, чтобы они рожали сыновей, а не дочерей. И вот, Император нас всех бил / как обычно, очень больно — и дело не в том, что…

МАРЛИН.Засранец.

НИДЖО.…Марлин, это нормально, мы разозлились, потому что он сказал придворным, что они тоже могут нас бить. И они, конечно, с удовольствием. / И тогда у нас с госпожой Генки созрел план. Дамы спрятались…

ВходитОФИЦИАНТКА с кофе.

МАРЛИН.Мне, пожалуйста, еще один коньяк. А вообще давайте шесть.

НИДЖО.…в его комнатах, госпожа Машимицу с палкой в руках караулила у дверей, и когда Его Величество вошел, Генки его держала, а я била, пока он не закричал и не обещал, что больше никогда никому не прикажет нас бить. А потом началось такое! Придворные были в ужасе. «Мы бы не осмелились даже наступить на тень Вашего Величества». А я его побила. Да. Я его палкой побила.

ИОАННА [1] .Suave, man mango turbantibus aequora ventis,

e terra magnum alterius spec tare laborem;

non quia vexari quemquamst incunda voluptas,

sed quibus ipse maliscareas quia cemere suave est.

Suave etiam belli certamina magna tueri

Per campos instructa tua sine parte pericli.

Sed nil dulcius est, bene quam munita tenere

Edita doctrina sapientum templa serena, /

Despicere unde queas alios passimque videre

Цитирует поэму Лукреция «О природе вещей».

Errare atque viam palantis quaerere vitae…

ГРИЗЕЛЬДА.И все-таки — я все думаю — ведь, наверное, было бы лучше, если бы Уолтеру не пришлось на это пойти.