Антология современной французской драматургии. Том II

Головина Елена В.

Вот с таким именно ощущением (не нахожу другого слова) я проснулся.

ЗАКАДЫЧНЫЙ. На миг, при пробуждении, все предстает чистым и прозрачным, кажется, что ты ухватил собственную мысль и хочешь ее удержать, она тебе ясна, но в следующую минуту все исчезает в тумане и неопределенности, и надо напрягаться, чтобы восстановить разрушенное, чтобы объяснить себе самому. Привести в порядок. Рассказать.

ЛУИ. Да, если хочешь, примерно так и происходит.

ЗАКАДЫЧНЫЙ.

Ты куда? Ты что собираешься делать?

ЕЛЕНА. Никуда, я никуда не иду, куда я могу идти? Я на месте, внимательно слушаю. Я здесь.

ЗАКАДЫЧНЫЙ. Останься с нами, не уходи. Это нехорошо.

ЛУИ. Ощущение, как я сказал, очень четкое, что меня окончательно бросили, что постепенно в конце концов бросили на произвол судьбы, оставили наедине с самим собой, с моим одиночеством в толпе людей, бросили не потому, что хотели уязвить, а нечаянно, просто не умея ко мне подступиться, затронуть мои чувства, завладеть мной в какой-то степени, сочтя, к несчастью, к глубокому сожалению, необходимым отречься от меня.

ЗАКАДЫЧНЫЙ. И тебе оставалось жестоко упрекать других в том, что они позволили тебе сбежать,

обвинять в том, что не помешали тебе их покинуть, а перед этим с такой же яростью — что удерживали тебя недозволенными средствами.

ЛУИ. Какими-такими недозволенными средствами?

ЗАКАДЫЧНЫЙ. Нежностью, потребностью в тебе. Какие обычно употребляют.

ЛУИ. И теперь они отрекаются от меня, отреклись все.

ЛЮБОВНИК, УЖЕ УМЕРШИЙ. Даже меня, не решаясь это высказать вслух, ты упрекаешь в отречении. Ни разу не осмелился сказать, но ставишь мне в вину.

ЛУИ. Зачем бы я стал высказываться? Я так думаю, я считал, что ты меня бросил. А если уж меня бросили, если уж я так считаю, можно и поскандалить, заорать: бросили меня. Имею право, тем более что никто, кроме меня самого, этого не слышит.

ЛЮБОВНИК, УЖЕ УМЕРШИЙ. Пожалуй, что и имеешь.

ЛУИ. Меня забывают, от меня отреклись, отреклись все — точно такое у меня было чувство, когда я тогда проснулся, и очень быстро оно стало терять четкие очертания — они отреклись от меня, после того как, и тут ты прав, долго пытались удержать меня при себе, я должен это признать, отказались от меня, потому что я выбил у них почву из-под ног и потому что мало-помалу они, сделав над собой усилие, стали понимать, что оставить меня в покое, как бы перестать обо мне заботиться и есть высшее проявление любви.

Я понял, что это отсутствие любви, одиночество, на которое я жалуюсь и которое всегда было для меня оправданием собственных подлостей, назовем вещи своими именами, что это одиночество, это отсутствие любви другим приносило еще больше страданий, чем мне. И что их якобы нелюбовь

ко мне, их нарочитая демонстрация этой нелюбви, как раз и явилась единственным и последним доказательством любви.

Я проснулся со странной и отчаянной уверенностью в том, что еще при жизни они любили меня, как принято любить мертвых, когда уже нет возможности сказать об этом вслух.

Любовь недвижная, безмолвная и окончательная.

(…)

ЗАКАДЫЧНЫЙ. Вы ничего не говорите, вас не слышно.

КАТРИН. Прошу прощения, я не знаю, что же тут можно сказать.

ЛУИ. Сожалею о вызванной мною неловкости, но я хотел, чтобы вы знали.

ЗАКАДЫЧНЫЙ. Я бы предпочел, чтобы меня здесь не было. Так было бы лучше.

ЛУИ. Не понимаю, почему он так говорит. Антуан, я не понял.

Всегда ему хочется, чтобы я поменьше о себе думал. Он может настроить вас против меня.

КАТРИН. Не думаю, мне так не показалось, не суть важно.

Почему вы так сказали:

«Он может настроить вас против меня»? Как бы это он смог меня настроить против вас?

Странная идея.

Антуан говорит о вас нормально, да и не слишком часто, почти никогда не говорит, не думаю, чтобы он вообще о вас когда-нибудь говорил, не помню, тем более в таких выражениях, ничего такого и не слышала, вы ошибаетесь.

Скорее он думает, я уверена, думает, что это вы ничего не желаете о нем знать, вот именно, ничего не желаете знать о его жизни, что его жизнь для вас ничего не значит, я, например, или дети, все вместе, его работа, то, чем он занимается…

Вы хоть знаете, чем он занимается, какая у него профессия?

Не сказать даже, что это профессия.

У вас, например, профессия есть. Думаю, что есть и у вашего друга Профессия — это то, что приобретают, чему учатся, к чему готовятся, я не ошибаюсь? А он, вы знаете его ситуацию? Нельзя сказать, что она плохая, могло бы быть куда хуже, а так — ничего. Вы ведь его ситуацию не знаете. Какая, например, у него работа? Это именно не профессия, а работа Знаете, какая, знаете, чем он занимается?

Я не для того, чтобы упрекнуть, не подумайте, мне не хотелось бы, чтобы вы так восприняли, если вы так подумали, то ошибаетесь, нет, это не упрек.

Даже я сама точно не знаю, не смогла бы с точностью определить его роль. Именно роль, даже не скажешь, что работа.

Трудится он на маленьком инструментальном заводе, так он называется — завод по производству инструментов, я знаю, где он находится, приходилось Антуана встречать, теперь почти никогда, а раньше приходилось. Вначале.

Он делает инструменты, я так думаю, логично было бы предположить. Возможно, это инструменты, которые служат ему для создания других инструментов. Шучу.