Антология современной польской драматургии
Шрифт:
Тогда кто, ептыть?
ПМ. Я сразу сказал, что у меня к тебе очень личное дело, но ты говоришь и говоришь без умолку.
Я хочу тебя поближе узнать, для меня это важно.
ММ. Знаете, это уже не смешно.
Чего вам надо, блин, кто вы?
Может, думаете, если меня зацепили, то можно прикалываться надо мной?
Я вот что скажу. Я продаю эту сраную траву, потому что хочу когда-нибудь начать нормально жить. Нормально, понимаете?
Я
Я его никогда в жизни не видел. Он, наверное, сидит теперь в Штатах или в какой-нибудь Швеции, и на хер я ему не нужен. И никогда не был нужен, он ни разу вообще не появился. Я уверен, что он ни разу про меня и не вспомнил.
Да разве вы поймете?
Моя мать всю жизнь пахала по двенадцать часов, чтоб мы с голоду не подохли, пока ей не сказали: спасибо, ты уволена.
Разве вы это поймете?
Знаете, как она сейчас выглядит? Утром встает, застилает постель, и больше ей нечего делать.
Ходит по квартире и целый день сама с собой разговаривает.
Я это рассказываю, чтоб вы знали, что я не какой-то там дебил, которому не хер делать. Я просто хочу нормально жить.
Я постоянно корчу из себя придурка, но так надо. Иначе мне не заработать этих бабок. А про юриста я серьезно. Аттестат зрелости у меня есть, как только отложу немного денег, пойду на вечерний и закончу его. Закончу, потому что у меня есть цель, и двину отсюда.
Поэтому кончайте ломать комедию.
Говорите, чего надо, или я ухожу.
ПМ. Ты на самом деле не знаешь, кто я? И не догадываешься?
ММ. У меня нет никакого желания в этом цирке участвовать. Не хотите серьезно, мне по фиг. Я ухожу, пока.
ПМ. Подожди, подожди. Посмотри на меня. Не узнаёшь, не догадываешься?
ММ. Нет, я уже сказал.
ПМ. Роберт, Роберт…
ММ. Откуда вы знаете, как меня зовут?
ПМ. У меня тоже второе имя Роберт. Я — твой отец.
ММ. Что?
ПМ. Я — твой отец.
ММ. Вот только не надо надо мной прикалываться.
ПМ. Клянусь. Я — твой отец и хотел бы…
ММ. Ты, сволочь, это ты, это правда ты?
Ну нет, я не могу. Ты, козел, скотина, урод, иди отсюда, пошел вон.
И у тебя хватило совести показаться мне на глаза?
ПМ. Прости, я не хотел, так вышло.
ММ. Ты что, просишь у меня прощения, ты у меня прощения просишь?
Да какое ты имеешь право! Тебя не было столько лет, и вдруг — появляешься. Ты, мудак, целый год тайком покупаешь
Отец… а ты, вообще-то, знаешь, что это значит?
ПМ. Прости, я хотел тебя увидеть, искал, как к тебе подступиться.
Ты знаешь свою мать, наверняка она тебя настроила против меня, она не дала мне ни единого шанса. Я должен был что-то придумать, просто должен был.
ММ. Нет, офигеть, вот прикол.
ПМ. Дай мне сказать, выслушай меня…
ММ. Что ты хочешь мне сказать? Опять придумал какую-то сказочку?
ПМ. Послушай…
ММ. Нет, это ты послушай. Ты знаешь, сколько раз в детстве я молился, чтобы ты пришел, чтоб я смог хотя бы тебя увидеть. Мать выбросила все твои фотографии, а те, на которых вы были вместе, разорвала пополам. Но я не верил, понимаешь, не верил. Я думал, что-то же должно случиться, обязательно должно случиться.
Я мечтал о том, что ты когда-нибудь появишься и все мне объяснишь. Я ждал, ждал, но ты не появлялся.
И что же ты сделал? Покупал у меня траву и вдруг через год решил со мной поговорить? Срал я на тебя и на то, что ты мой отец, срал я на тебя, срал. У меня нет отца, понимаешь? У меня нет отца.
ПМ. Роберт…
ММ. Не называй меня так. Я для тебя не существую, меня нет, ясно?
ПМ. Подожди, не уходи, умоляю тебя. Дай мне еще минуту, две, а потом поступишь, как хочешь, но дай мне минуту. Умоляю, одну минуту.
ММ. И что? Ты мне расскажешь душещипательную историю, я расплачусь, и мы бросимся друг к другу в объятья?
Так ты себе это представлял? Ну говори, давай.
ПМ. Нет, не так.
Думаешь, только ты страдал, только ты не мог спать по ночам.
ММ. Я тебя перебью и отвечу: да, именно так я и думаю. Даже если ты и страдал, то мне это совершенно по херу. Зачем тебе это, раз уж тебя не было столько лет, надо было исчезнуть раз и навсегда.
ПМ. Я должен был тебя увидеть, попросту должен был.
ММ. Зачем? У тебя рак, ты через две недели умрешь и поэтому должен перед смертью увидеть сына?
ПМ. Нет, нет, нет.
ММ. Ты думаешь только о себе, только о себе.
ПМ. Я был молод, очень молод, пойми. У меня была впереди целая жизнь, когда ты родился, я испугался, струсил.
ММ. А теперь ты уже не боишься?
ПМ. Роберт, дай мне сказать, дай, прошу тебя.