Антология современной швейцарской драматургии

Коллектив авторов

VI. МАРИО (51)

Во время моей первой большой любви было ясно, что я пойду привычным путем: когда влюбляешься, женишься и создаешь семью… У меня не было никакой критической дистанции по отношению к этому пути. Потом все резко изменилось благодаря книгам. В особенности «Жить без лжи» Арно Плака. Основная мысль там та, что люди не просто перенимают традиции, а постоянно спрашивают себя, в чем правда. Другая книга была Сюзанны Брёггер: «…но избави нас от любви. Моногамия — каннибализм нашего века». Эти книги меня словно громом поразили. Я был тогда в возрасте между двадцатью и двадцатью пятью и обнаружил, что самому мне совершенно не нужна эта навязанная верность. Я

захотел тут же стерилизоваться. Врач прогнал меня домой. Сказал, чтобы я пришел к нему после тридцати. Но для меня все было ясно. Я не видел себя отцом, а видел одиночкой, который непоседливо кочует. Это соответствует моей сути: когда мне что-то интересно, я воспламеняюсь, но это очень быстро проходит, и я с таким же энтузиазмом предаюсь чему-то другому. У меня во всех отношениях есть проблемы с тем, чтобы ограничить себя, — профессионально, в любовных отношениях, с местом жительства. Это проявляется во всем. Человечество не вымрет. Его все еще шесть миллиардов. Я вижу во всем этом скорее процесс саморегулирования. Может быть, в настоящий момент населения многовато. И оно сокращается, чтобы потом снова увеличиться.

VII. ШТЕФИ (32)

Я живу вместе с моими детьми, близнецами, им как раз исполнилось три года, с отцом моих детей и с моей спутницей жизни, у которой тоже есть сын… и у всех троих детей один и тот же папа. Итак, мы живем по-настоящему втроем, делим постель и очаг или что там еще делят.

Биргит я знаю уже девять лет. Мы в отпуске ухаживали за инвалидами, занимались этим раз или два в году, чтобы заработать денег, мы были студентками, и в одной из таких поездок познакомились с Маркусом, и я в него сразу влюбилась. То есть если живешь вместе с женщиной и потом появляется кто-то, то ведь не думаешь: ах, теперь мы могли бы устроить и треугольник, но у нас все получилось именно так. И потом я довольно скоро забеременела.

Так быстро, только раз неправильно посчитала. Ну вот, и на первом же обследовании мне сказали, что будут близнецы, да, а потом мы были беременны втроем.

Мы с Биргит хотели детей, или ребенка, да, но всегда было понятно, что рожать этого ребенка будет Биргит. Но все получилось совсем по-другому. Да, и потом мы устроили настоящее планирование семьи, после близнецов, с Давидом, потому что пеленать троих грудных детей сразу — не очень-то прикольно, и мы решили, что пусть он родится не раньше лета 2007 года, и в июле он родился, Давид.

Естественно, я не рассказываю на каждом углу каждому встречному, как мы живем. Но часто случается так, что я везу близнецов в коляске, а Давида тащу на себе в слинге, и люди спрашивают:

— Как же так, я что-то пропустила, ты же не была беременна?

— Да, это малыш Биргит.

— Биргит?

— Да, и Маркуса.

И уже потом:

— Ах, так вы живете все вместе?

У меня никогда не было твердых представлений о муже и детях, но я и не думала, что хочу жить вместе с моей лучшей подругой. Скорее так получилось само собой.

Для близнецов такая модель подходит прекрасно. Первые полгода мне вообще никогда не приходилось вставать к близнецам ночью, это делали Биргит и Маркус. Какая еще мать близнецов может спать ночью по семь, по восемь часов подряд? Об этом можно только мечтать. Хорошо в этой модели и то, что больше разнообразия: что не получишь от одного, то получишь от другого. Как в партнерстве, где мужчины и женщины также ищут себе друзей и подруг и получают то, чего не получили в партнерстве. Нам для этого не надо даже из дома выходить, у нас «все включено». Кризисные ситуации тоже намного проще преодолевать, например ребенок болеет, мама болеет, как-то так. Суперпрактичная сторона во всем этом та, что такие моменты проще уладить.

Мы все

не против того, чтобы иметь еще кого-нибудь. Я нахожу, что хорошо уже то, что семья растет, и хорошо, что без того принуждения, когда приходится выворачиваться наизнанку, причем я думаю, что это у нас и впредь исключено. Если живешь так, как мы, то и с другими возможностями можно обходиться гораздо свободнее. Но кто знает, как мои дети когда-нибудь шокируют меня.

VIII. ТОМАС (35)

Как мужчина я сталкиваюсь с той проблемой, что продолжить свой род могу только с позволения женщины. Если женщина не хочет, то и я не могу. У нас в Германии сейчас выросло поколение, которое в возрасте 25 лет и старше продолжает жить под девизом: «Мы хотим пожить сами!» Лет до сорока, сорока двух это поколение осуществляет профессиональные проекты, которые потом сменяются другими проектами, так что образовался замкнутый круг. А что касается любви, концепция такая: следующая будет единственной. Этакое насилие рациональности. А в итоге получается, что трудно найти единственную любовь, когда в 35 лет замечаешь, что у тебя уже было пять единственных. Сегодня главная проблема в том, что я как мужчина вообще не имею возможности продолжить свой род. Мысль о семье ушла с повестки дня тех людей, которые задают тон в обществе. А мы живем для того, чтобы в свою очередь продолжать жизнь. Когда-то мы были детьми, и у нас были родители, значит, и мы должны, если хотим продолжить жизнь, родить ребенка или двух и тоже побыть родителями. И я считаю, что в наше время творится социальный суицид, какое-то коллективное самоубийство.

IX. ТАМАРА (32), КРИСТИАН (37)

ТАМАРА. Я живу сейчас как замужняя женщина — одна, то есть… теоретически одна.

КРИСТИАН. Шесть недель назад мы съехали с нашей квартиры.

ТАМАРА. Теоретически одна значит, что мы, несмотря на все, по-прежнему спим друг с другом — нет, мы вообще-то практически расстались — просто это значит, что у нас не такое типичное расставание, когда больше не видишься, не разговариваешь, но еще остаемся в физическом контакте.

КРИСТИАН. Замужества хотела Тамара. К моей жизни свадьба вообще не подходит. В моем окружении никто не женат. И мне кажется, это здорово.

ТАМАРА. Мы разошлись из-за разных взглядов на жизнь. Я хотела создать семью и быть частью единого целого.

КРИСТИАН. Я с трудом могу себе представить, что у меня будет ребенок. Отношения и без того достаточно сложные.

ТАМАРА. Он не хочет брать на себя ответственность за другое существо.

КРИСТИАН. Ребенок не входит в мой жизненный план.

ТАМАРА. Он ждет от жизни чего-то другого.

КРИСТИАН. Профессионально она связана так же, как и я, даже еще больше. Я-то постоянно жил в нашей общей квартире. А она появлялась раз в несколько месяцев на одну-две недели.

ТАМАРА. Моя профессия для меня, разумеется, очень важна. Но это не все.

КРИСТИАН. Нормальный повседневный быт так никогда и не установился.

ТАМАРА. То есть я всегда хотела детей. Не то чтобы с первого дня, но в принципе я всегда подавала сигналы, что мне это в любом случае нужно.

КРИСТИАН. Я с самого начала сказал: только не в ближайшие два-три года.

ТАМАРА. Ну да, это долгий процесс с переживаниями в сексуальной области, но также и в разговорах, когда ты постоянно натыкаешься на границу, где замечаешь: о’кей, он не хочет об этом говорить. А если разговор и начинается, то исходит только с моей стороны.