Антоний и Клеопатра

Шекспир Уильям

Клеопатра

Хотя я легковерна, Но по годам я все же не дитя. Как верить мне, что Фульвия скончалась?

Антоний

И все ж она скончалась. Убедись Из этого письма, какого шуму Наделала она и, наконец, Где умерла.

Клеопатра

И это называют Любовью! Где твои потоки слез? Я вижу, вижу на ее примере, Как мой конец ты примешь.

Антоний

Бросим

спор, И выслушай мои предположенья. Принять их к исполненью или нет, Зависит от тебя. Чудесной силой, Животворящей нильский ил, клянусь, Что отправляюсь в путь твоим солдатом, Или слугой, на мир или войну, Как пожелаешь.

Клеопатра

Распусти шнуровку. Не надо, Хармиана, все прошло. То обмираю я, то оживаю, Как преданность Антония.

Антоний

Оставь. Сама потом свидетельницей будешь, Как твердо эта верность устоит.

Клеопатра

Еще бы, в этом Фульвия порука. Послушай, отвернись и прослезись В честь памяти ее, потом, прощаясь, Уверь, что слезы назначались мне. Тебе удастся чудно эта сцена Чистосердечной фальши.

Антоний

Перестань. Не зли меня.

Клеопатра

Недурно для начала, Но можно лучше. Надо приналечь.

Антоний

Пусть этот меч…

Клеопатра

И этот щит… Прекрасно. Не правда ль, хорошо? Он входит в роль. Смотри, как натурально, Хармиана, Бушует этот римский Геркулес. [11]

Антоний

11

…этот римский Геркулес. — Антоний был очень похож лицом на статую Геркулеса, потомком которого он считался.

Я ухожу.

Клеопатра

Два слова, мой любезный! Мы расстаемся… Нет, совсем не то. Мы так любили… Нет, совсем не это. Но что ж хотела я сказать? Я так Забывчива, затем что я забыта.

Антоний

Не будь ты мне царицею всего, Я б мог сказать, что ты царица блажи.

Клеопатра

Нелегкий труд, однако, эту блажь Носить у сердца так, как Клеопатра. Но ты прости мне выходки мои. Я первая всегда от них страдаю. Тебя отсюда отзывает честь. Пожалуйста, будь глух к моим причудам. Да будут боги все с тобой. Твой меч Пускай покроет лаврами победа, А путь тебе — удачами.

Антоний

Идем. Разлука наша — не разъединенье. Хоть и вдали, ты будешь жить во мне, А

я в тебе, хоть и на стороне. Идем.

Уходят.

Сцена четвертая

Рим. Дом Цезаря.

Читая письмо, входит Октавий Цезарь и Лепид со свитой.

Цезарь

Лепид, ты видишь и не забывай: Не в Цезаревых нравах ненавидеть Великого собрата. Между тем Вот что нам пишут из Александрии. Он удит рыбу, пьет и жжет огни В ночных пирах. Мужского в нем не больше, Чем в Клеопатре, даже несмотря На женственность ее. Насилу принял Моих послов и спрашивать не стал О нас с тобой. В нем все пороки мира.

Лепид

И все ж их слишком мало, чтоб затмить Его достоинства. Они сияют Тем ярче, чем черней его грехи, Как ночью — звезды. Это недостатки, Но он в них вырос, а не приобрел. Он сам их жертва, а не их владыка.

Цезарь

Ты слишком добр. Допустим, с полбеды Валяться на постели Птоломея, За шутку государства раздавать, Пить до рассвета взапуски с рабами И затевать кулачные бои С подонками, воняющими потом. Допустим, это хорошо. Хотя Кем надо быть, чтоб это не претило? Когда ж от этих штук в убытке мы, То нет проказам этим оправданья. Добро б на это шел его досуг, Тогда бы нас могло не беспокоить, Не хватит ли развратника удар. Когда же он без пользы губит время, Зовущее его, как барабан, В тревожный час к защите государства, Наш долг его пробрать, как шалуна, Которого минуют уговоры И только безобразья на уме.

Входит гонец.

Лепид

Вот новые известья.

Гонец

Все приказы Исполнены. Ты будешь каждый час Иметь с границ подробные отчеты. Помпей, как прежде, силен на морях. С ним те, кто присягал тебе из страха. Восставшие в приморских городах Вредят тебе распространеньем басен.

Цезарь

Мне надо было б это раньше знать. Завещано седою стариною: Кто наверху, тот плох, я был хорош, Пока взбирался. Кто скатился сверху, Опять приятен. Вот любовь толпы. Она как водоросль. Ее швыряет По прихоти теченья так и сяк, Пока не измочалит.

Гонец

Дальше, Цезарь. Известные пираты Менекрат И Менас бороздят моря судами И добираются, куда хотят. В Италию совершены вторженья. Народ по всей прибрежной полосе Запуган до смерти. Средь молодежи — Призыв к оружью. Ни один корабль Не может выйти, чтоб не захватили. Но, думается, именем своим Помпей страшней, чем истинною силой.