Антрацитовое небо
Шрифт:
Наиболее тревожные мысли я пока старательно запихивала в дальний ящик, но они, упрямые, так и лезли на свет, точно тесто из-под полотенца у нерасторопной хозяйки.
– О молекулах метана и розовых единорогах, – машинально произнесла я, не оборачиваясь.
– Ясненько, – папа плюхнулся на табуретку и навалился на стол растопыренными локтями, сразу сделавшись похожим на поднявшую крылья худую птицу-секретарь.
– Я почему-то так и подумал, не поверишь.
– А вообще есть охота. У нас не осталось ничего вкусненького к чаю?
– К чаю только… чай, – отец беспомощно
Меня тяжело и больно резануло по сердцу от его голоса – упрямящегося и виноватого одновременно. Своим выражением он предлагал забыть о разногласиях нам обоим, сидеть до ночи над клубящим паром чайником, вылавливать чаинки из кружек и болтать часами обо всем на свете. О музыке, школе, его заказах, мечтать о большом доме на берегу северного моря.
Только одна тема всегда была у нас запретная – мама. А теперь…
– Ты расскажешь, где был прошлой ночью?
– У одних знакомых. Это по работе.
Я фыркнула.
– Давненько ты рисуешь портреты прямо у заказчиков?
– Ты неправильно все толкуешь.
– Тогда расскажи мне!
Я заметила, как отец весь подобрался – в порывистом желании сказать нечто значимое для него, но тут же снова поник.
– Я не могу. Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же… Понимаешь, у меня осталась только ты!
– Ты поэтому мне все запрещаешь? Общаться с кем хочу, гулять чуть позже сумерек, оставаться на ночевки у знакомых? Пап, у меня даже подруг близких нет!
Отец всплеснул руками.
– Да разве в этом дело?!
– А в чем еще? – вскипела я, рывком оборачиваясь к нему. – Мне и так плохо, что я только с тобой!
Я осеклась.
– Ах, вот как.
– Пап, прости, я не это имела в виду.
«Я лишь хотела сказать, как скучаю по маме, как боюсь остаться одна. А еще больше боюсь никогда ничего не сделать. Что наша тихая осторожная жизнь меня задушит».
– Не извиняйся, ты все правильно сказала. Я это заслужил.
– Пап?
– Что, дорогая?
– Пап, что стало с мамой?
Он молчал, уставившись на меня прозрачными хрустальными глазами.
Я знала, это выражение обозначало у отца задумчивость. Но помимо нее во взгляде папы отражалась еще и… усталость? Затаенная тревожность?
– Ну и не говори, – с досадой бросила я.
Я отпихнула диванную подушку, вытаскивая из-под нее книгу Германа, и раскрыла в самом начале, сделав вид, будто полностью погрузилась в чтение.
Внутри меня трясло от возмущения, гнева, обиды и жгучей жалости. Еще никогда, даже когда я была маленькой, мы с папой не ложились спать, не помирившись друг с другом.
– Что ты читаешь? – после нескольких минут томительного молчания спросил папа.
– Да так, – произнесла я, не поворачивая головы. – Внеурочное чтение.
Я глядела на страницу и не замечала букв. Черная вязь ползла строчкой за строчкой, но не отображалась смыслом в голове.
А теперь мы вновь рассорились, и я не в силах уступить. И лечь спать – с подступающими к глазам слезами и с роящимися мыслями в голове – не могла.
– Спокойной ночи.
Он встал, медленно задвинул табуретку под стол, отнес пустую чашку
Минут десять я сидела, чутко прислушиваясь к происходящему за стенкой – к звукам, которым до ссоры обычно не придаешь значения. Тяжелый хлопок встряхиваемой ткани – отец застелил диван покрывалом. Скрипнула дверца шкафа – туда, на верхнюю левую полку складывались на день одеяло и подушки. Пружины матраса издали тихий скрежет, когда папа сел на постель, закончив готовиться ко сну.
Не зайдет он больше? Не захочет попить прямо из-под крана, чтобы я привычно пробурчала о вреде сырой воды. Не поцелует ли меня перед сном?
Мне не хватало одного его шага, ласкового прикосновения, объятий, чтобы волна слез подтопила изнутри ледяную стенку обиды. Чтобы забыть сразу обо всем, уткнуться лицом ему в плечо и расплакаться от ощущения потерянности одинокого существа, которое я испытала вчера.
«Ты даже не представляешь, как я испугалась», – хотела сказать я, но слова застревали комом в горле.
Пытаясь успокоиться, я стала читать. Первая история называлась «Сказка о небесной Ткачихе».
Давным-давно было на свете одно могучее княжество, и правил им старый князь – человек злой и корыстный. Прознал он, что далеко за горизонтом, на берегу свинцового моря стоит одинокий замок из янтаря и белого камня. А в башне замка живет Лада Дочь Неба – кудесница-ткачиха, плетущая небесные кружева и вплетающая в них звезды. И решил Князь заполучить ее чудесный секрет, но не отправился сам. А созвал дружину свою и тому, кто узнает тайну, посулил богатство несметное и первую в жены красавицу.
И вызвался добыть разгадку самый храбрый воин в дружине князя – Светозар. Отправился он в путь через темный лес, полный жутких чудовищ. Через извилистые реки и обманчивые болота. И на берегу холодного серого моря увидел воин тот замок и окошко в самой высокой башне. А со всех сторон подступала к замку туча черная, тьма-тьмущая, напущенная безликой сущностью. И понял воин, что это дочь Бездны, старшая сестра Дочери Неба, что, обернувшись тучей, стерегла Ткачиху в башне.
Вышел Светозар на бой и бился со злым полчищем, с тенями, приспешниками жуткой Бездны. А соратником был ему верный волшебный конь. И стелились Тени по земле, пытаясь обманом взять воина, но одолел он войско мрачное, и Тьма отступила.
Тогда вошел воин в замок и поднялся к девице в ее высокую башню.
Возрадовалась спасению и теплым чувством прониклась юная девушка к храброму воину. Подарила ему Ткачиха звезду со своего полотна, чтобы разум его был ясен и зорок. И нить небесно-синюю, чтобы связывала воедино самые отдаленные уголки земли и вела бы воина домой, где бы он ни находился. И спрятал Светозар те дары прямиком в своем сердце.