Антрацитовое небо
Шрифт:
Если бы в тот момент меня спросили, откуда появились в голове романтичные мысли, я, наверное, не смогла объяснить.
Равно как и внезапно возникшую симпатию к почти не знакомым мне людям.
Но сегодня я не считала Германа сумасшедшим за его мистические наклонности. Увлекаются же многие всерьез коллекционированием марок, виниловых пластинок, значков, монет и прочей дребедени. Так зачем называть ненормальным человека, собирающего забавные сказки?
Одно жаль: наша история с Германом и Мартой завершилась слишком стремительно, едва ли вообще
За размышлениями ноги сами собой незаметно вынесли меня на знакомую дорожку около кладбища, и я остановилась, только поравнявшись с чугунной решеткой подвесных ворот, запертых на ночь. Рядом с ними виднелась маленькая калитка.
Каждый раз проходя мимо этого места, я старалась ускорить шаг. И вовсе не из-за суеверного страха о восстании живых мертвецов – отец не уставал повторять, что живые могут причинить гораздо больше вреда, чем несуществующая нечисть. Но ведь лучше не лезть туда, куда не просят, если не желаешь нарваться на проблемы. В лице, например, малоприятных в общении членов общества, шатающихся по безлюдным местам.
Противореча сама себе, я остановилась, вглядываясь туманную даль, Почудилось, будто в недосягаемой для фонарей темноте показался человек с собакой.
Вспомнились вчерашние слова Марты: «Он не собака, он – грим. Житель Междумирья. Ему на одном месте сидеть совсем плохо. Вот Герке и приходится с ним через кладбище таскаться…»
– …к самой границе, – невольно пробормотала я конец фразы.
Я собиралась окликнуть Германа, но приглядевшись, заметила вдруг одну странную особенность: видневшиеся неподалеку фигуры не двигались, замерев на месте, возле одного памятника, торчащего из-под снега.
Ветер не доносил никаких звуков, но по напряженным позам угадывалось, что они чем-то занимаются и явно неспроста.
Подозрения уже начали закрадываться в мою голову, когда я тихонько приблизилась к калитке, не спуская взгляда с притаившейся в глубине кладбища странной пары. Два темных силуэта, точно прорисованные по контуру углем. Лишь сейчас я поняла: у неизвестных не было ни лиц, ни одежды – только черная оголенная пустота. По спине прошла волна мурашек – верное предчувствие беды.
Я ненадолго отвела глаза в сторону, а когда снова повернулась, почувствовала на себе пристальный тяжелый взгляд. А потом увидела его…
Существо, которое я поначалу приняла за собаку, медленно поднялось в полный рост. На месте, где оно копошилось, чернела яма, комья глины смешалась со снегом, Нечеловечески завывая, тварь неуклюжими прыжками кинулась в мою сторону.
Меня пригвоздило к месту, а сердце ушло в пятки. Я глядела на обросшую бурой шерстью тварь, которая делалась все отчетливее и ближе и становилась более зловещей.
Неожиданно сбоку мелькнула серо-голубая расплывчатая тень, и большая черная собака бросилась чудовищу наперерез. Они подскочили, в прыжке
Крики подействовали на меня куда лучше, чем страшная картинка. Не помня себя, я сорвалась с места и спотыкаясь бросилась бежать, стараясь не думать о битве, происходящей за моей спиной, и о том, что случится, если пес не выйдет из нее победителем.
Сердце бешено бухало в груди.
Я проскочила насквозь несколько длинных улиц и остановилась, только когда перед глазами замаячили знакомые огни Танькиного дома.
ГЛАВА 4
Я стояла под козырьком подъезда вот уже двадцать минут, безрезультатно пытаясь дозвониться до Германа по оставленному номеру. Естественно, ни о какой математике с химией речи не шло. Увидев мое раскрасневшееся лицо и растрепанные при беге волосы, одноклассница принялась с жаром расспрашивать, после чего повела в свою комнату, где, всучила чашку горячего чая и продолжила допрос уже обстоятельно.
Дочка следователя, что взять…
Само собой, историю с кладбищем я ей повторять не стала – еще решит, что я с катушек слетела. Поэтому весь разговор невнятно мычала, шумно прихлебывала чай и пялилась в одну точку, словно заметила призрака за ее спиной. Одним словом, раздражала как могла.
Поняв, что от меня толком ничего не добиться, Танька пошла за телефоном, пригрозив одну меня назад не отпустить, пока я срочно не позвоню кому-нибудь и не попрошу проводить до дома. В ее глазах уже мелькали проблески завтрашней подробной истории о нападении на школьницу маньяка.
Тревожить отца, особенно после ссоры, я не собиралась – тем более, с ним отвертеться от навязчивых вопросов не получилось бы однозначно. Поэтому когда одноклассница снова появилась на пороге комнаты с беспроводной трубкой в руках, я уже набирала в мобильнике номер Германа.
На мой звонок парень отреагировал вполне спокойно. Точно ждал его.
– Что случилось? – послышался в трубке бархатный приятный голос.
– Есть один разговор, ты можешь прийти? А еще… твоя собака у меня, – добавила я, скосив взгляд на притихшего возле моих ног пса. После неожиданного появления на кладбище и стычки с непонятным существом, я не ожидала, что он меня догонит. Но когда ворвалась в подъезд, испуганная и запыхавшаяся, Волк сидел в теплом предбаннике возле батареи и скучающе по-собачьи почесывал лапой за ухом. Из воздуха материализовался?
Иванова тоже перевела взгляд – и нервно сглотнула. Увидев нас в дверях, взъерошенных и серьёзных, она растерянно отступила внутрь квартиры, освобождая проход. А теперь нервничала: несмотря на всю свою практически каменную неподвижность, Волк в атмосфере ее нежно-розовой девчачьей спальни внушал Таньке опасения.
– Хорошо. Скоро буду.
Назвав адрес и коротко объяснив, как со двора пройти к подъезду, я отключилась и стала собираться.
– Но куда ты? Я одну тебя не пущу! – всполошилась одноклассница. Честно, я не ожидала от неё такого напора.