Антракт

Чик Мейвис

— Слава Богу, — с этими словами отец почти бегом направился к выходу. Он потянул за собой маму, и она, по-королевски взмахнув рукой, тоже исчезла в толпе.

— Ну что ж, до свидания, — сказал Робин, внезапно схватив Финбара за руку. — С нетерпением буду ждать встречи с тобой. Гм-м, ты действительно был неподражаем в телевизионной постановке.

— В жизни я еще лучше, — оскалился Финбар, стискивая руку Робина в ответ. Робин отошел и, как и остальные, затерялся в толпе. Мы остались наедине.

— Извини, что наступила

тебе на ногу, — сказала я.

— Я бы на твоем месте тоже сожалел о таком поступке. Кстати, откуда эти строки?

— Какие?

— Про цвет.

— О, это Рескин. Думаю, «Камни Венеции».

— Ах, Венеция. Я был там прошлым летом.

— Я знаю.

Он взглянул на меня свысока, снова по-дьявольски приподняв бровь.

— Ты знала?

— Фред и Джеральдина приглашали меня.

— А ты все же не поехала? — Он немного переигрывал. — Ты там уже была?

— Нет.

— Тогда ты совершила большую глупость. Этот город — само совершенство.

— Да, верю. Теперь я жалею об этом.

Он слегка потряс кудрями.

— Думаю, даже к лучшему, что ты не поехала.

— Почему?

Финбар пожал плечами.

— Не важно. В любом случае приходи на премьеру пьесы. Я достану билеты для тебя и… — он ткнул пальцем в сторону выхода, — твоего бойфренда. Передам их через Фреда и Джерри. А ты можешь прийти на вечеринку после спектакля и закатить там какую-нибудь сцену. Теперь тебе это легко удается, так ведь?

Финбар прикоснулся к моим волосам — очень легко, даже осторожно, как будто я могла укусить, и сексуально улыбнулся. По крайней мере мне так показалось. В тот момент он мог корчиться от боли в приступе аппендицита, а я все равно бы нашла это крайне соблазнительным.

— Можешь воткнуть цветок в волосы, — увядший цветок, — и надеть то божественное белое платье. — Он улыбнулся еще шире. — Это внесет оживление в праздник. Герань, ты когда-нибудь была на вечеринке после премьеры?

Я решила, что мой старый школьный опыт постановки «Фрегата его величества „Пинафор“» можно не считать, и покачала головой.

— Тебе понравится. Вам обоим понравится.

Буфет практически опустел. Уже объявили о начале второго действия. В тот момент я могла ему объяснить, что Робин — не мой любовник, извиниться за странное поведение в Новый год. (Понимаешь, Финбар, сейчас в моей жизни нет мужчины, и… ну… иногда по ночам девушка чувствует себя одинокой, вот ты и застал меня тогда в странном, несвойственном мне пьяном виде. Но вдруг тебе когда-нибудь захочется разделить мои одинокие темные ночи — да, именно так, это более поэтично, нежели упоминание постели, — потому что, похоже, я влюбилась в тебя страстно, безрассудно, всей душой… Меня влечет к тебе…) Увы, у меня не было времени, чтобы сказать все это, поэтому я находчиво попыталась донести до него суть. Вышло довольно плохо.

— Я живу одна, — сказала я.

— Знаю, — ответил

он. — Ты странная. Вот что мне в тебе нравится.

Яркий пример предвзятого отношения, о котором я не подумала на станции в Данбаре: женщин, которые живут одни, могут считать слегка помешанными. Если бы Финбар не казался мне настолько привлекательным, я бы вонзила каблук в другую его ногу.

Время шло, я даже открыла рот, чтобы ответить, но не стала ничего говорить. По непонятной причине я чуть не плакала. Думаю, из глаз мог бы хлынуть поток воды от растаявшей глыбы льда. Я сглотнула и попыталась снова, но из горла вырвался лишь писк:

— Робин…

— Робин? — резко переспросил Финбар. — Что там насчет Робина?

Но потом — словно видение волосатой обезьяны — перед моими глазами промелькнула рука, ухватившая Финбара за локоть. Обладателем конечности оказался невысокий толстячок с приятным голосом и свойственной аристократам манерой речи:

— Фин, пора в зал, на места.

Он изучающе посмотрел на меня из-за локтя Финбара и улыбнулся. Голос с красивыми модуляциями никак не сочетался с толстощеким лицом. Несмотря на то что он прервал нас в крайне неподходящий момент и это разрывало мне сердце, человек мне понравился, и я нашла в себе силы улыбнуться ему.

Финбар похлопал его по руке.

— Извини, Джим. — Он продолжал смотреть на меня. — Робин? И что Робин?

Но человек, держащий Финбара за руку, дернул его за пиджак и потребовал:

— Ты не познакомишь нас?

Финбар немного встряхнулся, отчего мелкие кудряшки привычно подскочили, и произнес:

— Джим, извини. Это подруга Джеральдины Даррелл — Герань Как-то-там.

Толстячок протянул мне руку, и я ответила на рукопожатие.

— Очень приятно, — тепло сказал он. — Ты тоже актриса?

— О нет, я преподаю в школе.

— Продолжай в том же духе, — сказал он с чувством.

— Джим мой агент, — объяснил Финбар.

— Сочувствую, — сказала я агенту.

Тот усмехнулся:

— Пожалуй, ты мне нравишься.

— Пожалуй, мне она тоже нравится, — произнес Финбар, великолепно передразнивая его.

— Отлично, отлично. — Маленький толстый человек наклонился и поцеловал мне руку.

И в этот момент раздался еще один голос:

— Вашу мать, вы двое, так вы идете или нет?

Голос и едва уловимый блеск в глазах были мне знакомы.

— Ах, Ричард, — вздохнул Джим.

— Рики, — начал Финбар, — познакомься…

Он обернулся, но молодой человек уже направлялся в сторону выхода, всем своим видом демонстрируя раздражение.

— Мы, пожалуй, пойдем, — грустно заключил Джим. — Надеюсь увидеть вас снова.

— Она придет на премьеру, — пообещал Финбар, уже уходя. — Я пригласил ее. В белом платье. И останется на вечеринку. Не позволяй ничем не примечательной внешности обмануть тебя, Джимбо…