Анж Питу (др. перевод)

Дюма-отец Александр

Никто и не думал за ним гнаться: людей обуревал голод. Они думали о пропитании; кто-то уже заколол лошадь ножом.

Едва она упала, ее тут же раскромсали на десятки кусков.

Тем временем королю, как до того Жильберу, сообщили: приближается господин де Лафайет.

Король только что подписал для Мунье признание прав человека.

Он только что подписал для Мадлены Шамбри приказ о доставке зерна.

С этим декретом и приказом, которые, как казалось,

должны были успокоить все умы, Майар, Мадлена Шамбри и множество женщин пустились в обратный путь в Париж.

На окраине Версаля они повстречали Лафайета, который рядом с Жильбером, заклинавшим его поторопиться, скакал рысью во главе национальной гвардии.

«Да здравствует король!» – закричали Майар и женщины, вздымая над головой полученные указы.

– Почему же вы говорили, что жизнь его величества в опасности? – удивился Лафайет.

– Вперед, вперед, генерал, – воскликнул Жильбер, продолжая его торопить. – Вы сами все поймете.

И Лафайет поспешил вперед.

Национальная гвардия под барабанную дробь вступила в Версаль.

При первых ударах барабана, прокатившихся по Версалю, король почувствовал, как кто-то почтительно тронул его за руку.

Он обернулся: то была Андреа.

– А, это вы, госпожа де Шарни, – сказал он. – Что делает королева?

– Государь, королева умоляет вас уехать, не дожидаясь парижан. Во главе ваших гвардейцев и солдат фландрского полка вы пробьетесь повсюду.

– Вы того же мнения, господин де Шарни? – спросил король.

– Да, государь, если вы одним броском пересечете границу, а иначе…

– Иначе?

– Иначе лучше остаться.

Король покачал головой.

Он останется – но не из храбрости, а потому что у него нет сил уехать.

Еле слышно он прошептал:

– Беглый король! Беглый король! – Потом, обратившись к Андреа, сказал: – Ступайте к королеве и скажите ей, чтобы ехала одна.

Андреа пошла исполнять поручение.

Пять минут спустя вошла королева и стала рядом с Людовиком.

– Зачем вы сюда пришли, ваше величество? – спросил король.

– Умереть с вами, государь, – ответила Мария Антуанетта.

– Вот теперь она воистину прекрасна, – прошептал Шарни.

Королева вздрогнула: она услышала эти слова.

– Я в самом деле думаю, что мне лучше было бы умереть, чем остаться в живых, – сказала она, взглянув на Шарни.

В этот миг национальная гвардия маршировала уже под самыми окнами дворца.

Стремительно вошел Жильбер.

– Государь, – сказал он королю, – вашему величеству нечего больше опасаться: господин де Лафайет внизу.

Король не любил господина

де Лафайета, но не более того.

Что до королевы, то она откровенно ненавидела генерала и не скрывала своей ненависти.

Вот потому-то Жильбер и не услышал никакого отклика на свое сообщение, которое, по его мнению, должно было обрадовать их величества более, чем любое другое.

Но Жильбер был не из тех, кого может смутить королевское молчание.

– Вы слышали, ваше величество? – твердо сказал он. – Господин де Лафайет находится внизу и ждет приказаний вашего величества.

Королева по-прежнему молчала.

Король сделал над собой усилие.

– Пускай ему скажут, что я благодарю его, и пригласят подняться.

Один из офицеров поклонился и вышел.

Королева отступила на три шага.

Но король почти повелительным жестом остановил ее.

Придворные стеснились в две группы.

Шарни и Жильбер остались рядом с королем.

Все остальные ринулись к королеве и выстроились позади нее.

Раздался звук шагов, и в дверях показался г-н де Лафайет.

При его появлении все смолкли, и в наступившей тишине чей-то голос рядом с королевой произнес:

– Вот Кромвель.

Лафайет улыбнулся.

– Кромвель не пришел бы к Карлу Первому один, – сказал он.

Людовик XVI обернулся к этим безжалостным друзьям, которые хотели обратить во врага человека, пришедшего ему на подмогу.

Потом он сказал графу де Шарни:

– Граф, я остаюсь, когда здесь господин де Лафайет, мне нечего бояться. Велите войскам отступить к Рамбуйе. Наружные посты займет национальная гвардия, а посты во дворце – мои гвардейцы. – Потом он обратился к г-ну де Лафайету: – Пойдемте, генерал, мне нужно с вами побеседовать. – Видя, что Жильбер отступил, собираясь удалиться, он добавил: – Вы тоже не помешаете, доктор, идите с нами.

И король направился в один из кабинетов, указывая дорогу Лафайету и Жильберу, которые последовали за ним.

Королева проводила их глазами и, когда дверь за ними затворилась, сказала:

– Ах, бежать нужно было бы сегодня же! Мы бы еще успели. Завтра, может быть, будет уже поздно.

Затем она тоже вышла и удалилась в свои покои.

Тем временем в окна дворца полыхнуло огромное пламя, напоминавшее о пожаре.

То был огромный костер, на котором жарились части лошадиной туши.

XXIV. Ночь с пятого на шестое октября

Ночь прошла довольно спокойно, собрание заседало до трех часов утра.