Анжелика и дьяволица

Голон Анн

— Кое-кто из здешних мужчин будет жестоко разочарован. Они уже вели речь о женитьбе.

— Мы с Коленом все им объясним. Мы им скажем, что Порт-Руаяль не так далеко, и эта вынужденная разлука на несколько дней лишь укрепит их взаимные чувства. Перед тем как начать совместную жизнь, порой полезно пережить испытание расстоянием и все прочее.

— И они поверят вам?

— Придется поверить, так надо, — ответил Пейрак.

Анжелика не совсем поняла, что он хотел этим сказать.

..Будущие супруги королевских невест и вправду внешне не выказывали чрезмерной тревоги и смятения, провожая

своих суженых.

Прощание проходило, напротив, в странной тишине, все словно были охвачены невысказанным тягостным чувством. Казалось, что в действительности совершалось совсем не то, о чем говорилось вслух. Анжелика ощущала это столь остро, что ей пришлось делать над собой невероятные усилия, чтобы сохранять самообладание.

Мука, которая читалась на лице «благодетельницы», также не вносила успокоения в душу Анжелики. Жалость к этой женщине и беспокойство за нее спорили с раздражением той покорностью, с которой Амбруазина следовала приказам иезуитов.

Анжелика жалела, что не видит здесь отца де Вернона и не может высказать ему свои мысли.

Единственный, кто выиграл, был Аристид Бомаршан. Ему досталась Жюльена. «Благодетельница» была откровенно рада возможности избавиться от «паршивой овцы».

Анжелика заметила, Жюльена не пришла проводить своих бывших спутниц, видимо, опасаясь, как бы непостоянная и деспотичная герцогиня де Модрибур вдруг не передумала.

Амбруазина приняла решение покинуть Голдсборо столь внезапно, что многие об этом не знали. В последний момент появилась протестующая госпожа Каррер.

— Мне никто никогда ничего не говорит. Кто-то приезжает, уезжает, а я ничего не знаю. Прошу простить меня, госпожа герцогиня, но я не успела заштопать все дыры на вашем верхнем платье…

— Не имеет значения, милая, я вам его оставляю, — бесцветно произнесла Амбруазина де Модрибур.

Она растерянно огляделась, как бы ища поддержки.

— Господин Виль д'Авре, — воскликнула она внезапно, обернувшись к маркизу, который с горестным и проникновенным видом присутствовал при расставании. — Отчего вы не поедете с нами? Ваше приятное общество доставило бы нам удовольствие, да и Порт-Руаяль, по-моему, находится в вашем подчинении.

— Прекрасная мысль, — согласился маркиз со своей юношеской улыбкой. — У меня как раз появилось огромное желание поесть вишен в Порт-Руаяле. Рандон, там уже поспели вишни?

— Нет еще, — ответил вельможа из Акадии.

— Что же, тем хуже, мне очень жаль, — лицо Виль д'Авре приняло скорбное выражение. — Я вынужден отложить свою поездку до созревания вишен. Весьма сожалею. Но потерпите немного, я только съезжу в один поселок на побережье Французского залива отведать знаменитое кушанье Прекрасной Марселины, приготовленное из даров моря. А потом присоединюсь к вам, любезная герцогиня.

Эти нелепые слова о вишнях и дарах моря звучали довольно комично, но, странно, никто и не подумал засмеяться или даже улыбнуться. Никто, казалось, их и не услышал.

Анжелика долго колебалась, не в состоянии определить своего отношения к Амбруазине де Модрибур. Но теперь, когда герцогиня собиралась в путь и глядела на Анжелику с немой мольбой во взоре, она внушала сострадание и симпатию.

Была в этой тридцатилетней

женщине какая-то трогательная наивность, незавершенность, внутренний надлом. Анжелике стало жаль эту молодую, красивую женщину, от рождения наделенную столькими талантами, созданную для того, чтобы блистать, но несущую в себе неведомую муку, некий разлад с самой собой.

Временами Анжелика не могла сдержать раздражение от контраста между зрелостью и мудростью герцогини и ее неожиданной детскостью. Такое противоречие сбивало с толку, но одновременно придавало герцогине особую прелесть в глазах ее почитателей. Анжелика вспомнила, что особенно ярко детские черты Амбруазины проявлялись в обществе мужчин. Было ли это инстинктивное кокетство или сознательный расчет с ее стороны? Она вела себя как девушка-подросток, делающая первые шаги в искусстве обольщения мужчин, как будто ей не приходилось пользоваться своими чарами прежде.

Конечно, Анжелика не забыла о своем страхе, когда на днях во время научного спора она увидела, как Амбруазина смотрит на Жоффрея де Пейрака своими прекрасными глазами. Теперь она понимала, что ее тревоги были напрасны, а страхи преувеличены.

Жоффрей де Пейрак, похоже, ничуть не был взволнован отъездом герцогини, и более того, с нетерпением его ждал. А «благодетельница» тем временем не видела вокруг никого, кроме Анжелики.

— Мы могли бы стать добрыми подругами, — говорила Амбруазина, — я чувствую, как вы близки мне, несмотря на то, что нас разделяет.

Она была права. Амбруазина де Модрибур была воспитана в духе набожности, из-под влияния которой она не хотела, да и не могла выйти. При том она была наделена даром предчувствия, который сближал ее с Анжеликой, также обладающей тонкой интуицией. Ведь сказала Амбруазина ей однажды:

«Опасность бродит вокруг, и вам она угрожает».

А теперь герцогиня словно не могла окончательно решиться покинуть Анжелику и не сводила с нее глаз, исполненных отчаяния.

Арман Дако и капитан Жоб Симон помогли Амбруазине сесть в лодку. Королевские невесты уже были доставлены на корабль. Герцогине предстояло небольшое путешествие на легком тридцатитонном судне под командованием господина де Рандона. После остановки в Порт-Руаяле корабль должен был присоединиться к флотилии Пейрака на реке Святого Иоанна.

Вслед за Жобом Симоном шли два юнги, они несли на носилках деревянного единорога. Симон не успел завершить его позолоту и устроил герцогине сцену, когда та заговорила об отъезде. Но Амбруазина де Модрибур была непреклонна:

«Вы должны сопровождать меня. Вы — единственный, кто остался от экипажа, который я наняла».

Глухо ворча, он сел в лодку последним и пристроил на корме сверкающего единорога.

Видя на фоне пурпурного закатного неба его высокую, могучую фигуру, развевающиеся волосы, Анжелика вдруг вспомнила слова, которые сказал ей Лопес: «Когда ты увидишь высокого капитана с фиолетовой отметиной, знай, что твои враги близко!» Что могла значить эта странная фраза? Несмотря на небольшое пятно винного цвета на виске Жоба Симона, трудно было представить, что таинственное предсказание относится к бедному, незадачливому капитану, потерпевшему крушение во Французском заливе.