Анжелина и холостяки
Шрифт:
– У-ох, – выдохнула она и бросилась вон из кухни, прижимая полотенце к лицу.
Хлопнула дверь туалета, и послышались характерные звуки извергаемого назад обеда. Спустя несколько минут бледная, измученная Анжелина осторожно вернулась в кухню.
– Я не смогу, – расплакалась она.
Джиа нежно обняла невестку за плечи, пока Тина судорожно отмывала руки.
– Не волнуйся, дорогая, – ворковала Джиа, – все будет хорошо.
Анжелина в отчаянии взглянула на нее заплаканными глазами.
–
И разрыдалась, горько и безутешно, рухнув на стул. Тина обняла ее, сунула в руки носовой платок. Джиа тем временем налила в стакан холодной воды, бросила туда маленькую щепотку соли, выдавила лимонный сок и велела Анжелине выпить маленькими глотками.
Дождавшись, пока Анжелина немного успокоится, Джиа наклонилась к ней и тихо произнесла:
– Ты сможешь. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Все мы. Ты ведь знаешь это, а? В глубине души точно знаешь?
– Да, я знаю. – Анжелина прижала руку к груди.
Джиа с улыбкой одобрительно похлопала Анжелину по плечу, выпрямилась и подчеркнуто серьезно добавила:
– Есть еще одна важная вещь, о которой нельзя забывать.
– Какая? – шмыгнула носом Анжелина.
– Эти бедные мужчины. Они все одиноки. Если ты перестанешь их кормить, они непременно помрут с голоду.
Анжелина, а вслед за ней и Тина весело расхохотались.
Джиа довольно ухмыльнулась. У нее в рукаве припрятано еще несколько сюрпризов. Никто этого не знает, но, если захочет, она может быть чертовски уморительной.
Раза два в неделю к Анжелине заглядывал Бэзил, поболтать о том о сем. Обычно о музыке, которую он слушал, или картинах, которые успел посмотреть, или о книге, которую читал. Анжелина называла это про себя «Час Культуры с Купертино» и ждала его даже с большим нетерпением, чем сладостей, которые Бэзил всегда приносил с собой. Как-то раз в морозный вторник он явился в пальто, твидовой кепке, сжимая в руках коричневый бумажный пакет. Анжелина поскорее провела его в кухню.
– Что это у вас? – улыбнулась она, предвкушая.
– «Масляные хрустяшки», – объявил он, выуживая из пакета сюрприз. – Мой любимый сорт мороженого.
– Ой, обожаю его. Сто лет уже не ела.
– Мне нравится название. «Масляные» – это понятно, а вот при чем тут «хрустяшки»… Кстати, а почему все же хрустяшки?
– Неизвестно. Сейчас достану вазочки.
Она принесла большую ложку, две поменьше, блюдца, и они занялись содержимым коробки, пока Бэзил излагал тему дня.
– Я только что дочитал «Сирано де Бержерака». Ох, ну и история. И какой финал! Знаете?
– Это тот парень с большим носом? Конечно.
– Верно, парень с большим
– Выходит, он был таким робким, потому что стеснялся своей внешности?
– Нет, вовсе нет. Как раз наоборот. Он был самым решительным и храбрым человеком на свете. Прекрасно фехтовал, разбирался в кулинарии…
– Неужели?
– Да, его лучший друг был кондитером. А еще Сирано – великий поэт; точно вам говорю, стихи так и сыпались из него. Он не хотел, чтобы Роксана страдала в одиночестве, и свои лучшие строки он написал для одного симпатичного молодого человека, Кристиана, который ухаживал за ней. И тому удалось завоевать сердце красавицы.
– Она вышла замуж за Кристиана?
– Нет. Кристиан погиб на войне. И Роксана двадцать лет оплакивала его, пока наконец не узнала, что на самом деле это Сирано любил ее все эти годы и она любила его. Но разумеется, слишком поздно, поскольку он умер.
– Ой, какая грустная история.
– Грустная, да. Великая любовь жила рядом с ней, в любой момент можно протянуть руку – и вот она. Но она предпочла ничего не замечать. Сделала свой выбор, не выбирая. Очень сильная вещь.
Оба помолчали, положили себе еще мороженого.
– Ну а как проходит ваша беременность? – нарушил молчание Бэзил.
– Замечательно, – рассеянно ответила Анжелина, мысли ее все еще были заняты Сирано.
– Непривычное для вас состояние, да?
– Вы даже не представляете насколько.
– Трудно быть одной.
– Я не одна. – Анжелина ласково коснулась руки Бэзила.
– Вы понимаете, о чем я. Я не знал вашего мужа, но все говорят, он был прекрасным человеком.
– Это правда.
– Я просто хочу сказать – когда родится ваш чудесный малыш, все постепенно наладится. Может, вам стоит вновь задуматься об этой стороне жизни?
– Какой стороне? – осторожно переспросила Анжелина.
– Вы могли бы позволить себе подумать о спутнике жизни.
Анжелина откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди; ей совершенно не хотелось обсуждать эту тему, особенно сейчас, когда она едва свыклась с мыслью о своей беременности. Но Бэзил говорил настолько искренне, что она поняла – его предложение вызвано исключительно беспокойством о ней. Он говорил, как мог бы говорить отец, будь он жив, и она была достаточно разумна, чтобы оценить его участие. Анжелина вновь взялась за ложку.
– У вас вполне могут быть поклонники. Возможно, они уже есть, – настаивал Бэзил.