Анжей и тетушка Стефания
Шрифт:
С каждым ударом лопатка жжет все больнее. Анжею кажется, что еще немного, и у него на заднице лопнет кожа.
– Тетушка, довольно уже!… Тетушка!
– Довольно? – переспрашивает пани Стефания и удивленно поднимает брови. – Нет, Анжей. Я хочу, чтобы ты отнесся серьезно к моим словам.
И тяжелая буковая лопатка снова с треском ложится на ягодицы Анжея. Он коротко вскрикивает, наваливается грудью на конторку и стучит по полу ногами.
– Инга! – окликнула тетушка зазевавшуюся горничную. – Хватит уже ворон считать!
–
Она берет со стола графинчик и разливает по рюмкам сливовицу.
– Жжется, сил нет! – жалуется Анжей и принялся растирать рукой ягодицы.
– Это всего лишь кухонная лопатка, – укоряет его тетушка. – Прояви хоть немного мужества.
Гражина грустно улыбается и снова шлепает Анжея.
– Признаться, я люблю деревню, – говорит пан Валежак, взяв в руки рюмку. – Здесь тихо, нет городской суеты. Да-с… А воздух какой! Березовый лес, речка, птички поют…
– Совершенно с вами согласна, пан, – говорит тетушка.
Пани Стефания и Казимир выпивают сливовицы.
– Тетушка, ну довольно уже! – дрожащим голосом просит Анжей. – Я вам обещаю… Я больше никогда…
Взглянув на готового расплакаться племянника, тетушка милостиво его прощает. Гражина возвращается к столу и кладет лопатку обратно в утятницу.
Анжей подбирает с пола штаны, приводит в порядок одежду и тоже садится к столу. Инга ставит перед Анжеем тарелку солянки. Ягодицы саднит, и молодой человек вертится на стуле, пока, наконец, не усаживается боком.
– Я преподаю физику в здешней школе без малого четверть века. Да-с, четверть века, – важно говорит Казимир Валежак и проводит рукой по рыжей бородке.
– Это серьезный срок, – соглашается тетушка. – А скажите, пан, по вашему разумению, можно без розог обучить юношу наукам?
– Я полагаю, без розог ничему научить нельзя, – отвечает пан Валежак, глядя из-под кустистых бровей на Анжея. – И вьюношей, и молодых барышень необходимо пороть и как можно чаще. Да-с… Без розог в нашем деле никак нельзя. Уж, вы, пани Стефания, поверьте, чего-чего, а опыта мне не занимать… А вы сами, пан, как полагаете?
– Я? – растерянно переспрашивает Анжей. – Что же…
Он смущается и опять принимается ерзать на стуле.
– Я полагаю так, что ежели за дело, то это справедливо… А, если нет, то это обидно, знаете ли… Вот.
– В этом есть зерно истины, – соглашается пан Валежак, глядя на Анжея, будто карась, своими круглыми на выкате глазами. – Однако, я разумею так – хорошая порка никогда не бывает во вред, а только на пользу.
После обеда тетушка показывает Казимиру Валежаку и племяннику одно помещение, о котором Анжей прежде не знал. Комната эта располагается в подвале старого тетушкиного дома, она невелика и имеет одно окошко под потолком, выходящее в сад и затянутое зеленым вьюном. В комнате стоит парта, за которую могут сесть двое учеников,
– Твои кузины, Анжей, не ходили в сельскую школу, – рассказывает тетушка. – Я полагала, что будет лучше дать им домашнее образование.
– Мои кузины? – спрашивает Анжей. – Нелька и Ола?
– Насколько я знаю, других кузин у тебя нет, – усмехается пани Стефания. – Да, Нелька и Ола… Мои милые девочки… Знали бы вы, пан Валежак, какими они были проказницами! Никого сладу с ними не было! И совершенно не желали учиться. Ну, просто ни в какую! Что же, делать было нечего, и я заказала в столярной мастерской вот эти козлы.
– Совершенно необходимая вещь для изучения физики, – шутит Казимир Валежак.
Он стоит подле козел, улыбается, будто кот, наевшийся сметаны, и поглаживает рукой свою рыжую бородку. Анжей со страхом и тоской разглядывает козлы для порки. Они представляют из себя наклонный узкий лежак с четырьмя ножками из толстого бруса.
С первого взгляда видно, что козлы сработаны основательно и надежно. К ножкам прибиты кожаные ремешки с пряжками. Еще один ремень закреплен на лежаке. Сам лежак обтянут лоснящейся коровьей кожей, а ножки покрашены морилкой.
– И что же девочки? – спрашивает Казимер.
– Простите, пан, я забылась, столько воспоминаний, – говорит тетушка с улыбкой. – Что же, мне пришлось обходиться с кузинами строго. Особенно трудно мне было с Нелькой. Девчонка была на редкость своенравна и упряма. И совершенно не боялась розог. Уж не знаю, сколько раз она ложилась на эти козлы…
Анжей недоверчиво слушает тетушку. Он не может представить, что его кузин – молоденьких хорошеньких барышень, тетушка наказывала в этой комнате розгами.
– Этим помещением не пользовались, с тех пор, как девочки уехали в Познань, – говорит пани Стефания. – Я попросила горничных здесь немного прибраться.
– Замечательно, просто замечательно, – кивает пан Валежак и оглядывается по сторонам. – А где же…
Но тут дверь со скрипом отворяется и в комнату заходит Инга. В руке горничная несет кадку, из которой торчит дюжина розог.
– Вот теперь все готово, – говорит пан Казимир. – Ну-с, я полагаю, можно начинать урок.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В тот день с физикой у Анжея не задалось. Молодой человек слушает пана Валежака в пол уха и мало, что понимает. Перед глазами Анжея стоит смеющееся лицо Злоты, ямочки на её щечках, рассыпанные по плечам русые волосы оттенка спелой пшеницы, её загорелы коленки, выглядывающие из-под короткого сарафана. Голос Казимира звучит где-то вдалеке, бревенчатые стены учебной комнаты расступаются, и Анжей следом за Злотой идет по дорожке через березняк, и любуется стройными ножками панночки…