Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики
Шрифт:
Хагалаз мрачно оглядел свои разбитые костяшки. Боли он не чувствовал, ее глушил холодный темный дождь. Капли шумно вонзались в доспехи, разбивались и стекали струйками по нагруднику. Вода остужала разгоряченное лицо. Он всегда принимал решения рационально, и этот раз не стал исключением. Хагалаз понимал, какие последствия его могут ждать, и не боялся этого.
Больше всего на этом свете он боялся, что слова де Хэльда в конечном итоге окажутся правдой.
Почувствовав на себе взгляд, Хагалаз машинально повернул голову. Аврелия смотрела на него так пристально, будто бы собиралась испепелить
“Она знает”, — равнодушно промелькнуло у него в голове. Резкий крик Йеры заставил Хагалаза поморщиться.
“Дурак. Идиот. Глупец”,— повторял Филберт голосом белого ворона. Он злился и имел на это полное право.
— Расступитесь, — сказал Хагалаз всадникам. Те послушно разошлись в сторону.
Де Хэльд больше не улыбался. Он с ненавистью, которая могла появиться только когда задевали твою гордость, прожигал взглядом хьенда.
— Поверьте, то, что наше государство временно объединилось с вашим в военный союз, еще не означает, что вы имеете право бездоказательно выдвигать обвинение в сторону моих всадников, — тоном, в котором слышались удары молота о наковальню, отчеканил Хагалаз.
Обен сплюнул кровь ему под ноги, но мужчине было все равно. Он развернулся и направился во дворец. Всадники резко отпрянули в сторону, позволяя ему исчезнуть в дверном проеме.
Ключ. Гребанный ключ от темницы он самолично передал в руки Авалоне. Хагалаз устало закрыл лицо руками. Он сидел за массивным металлическим столом в Зале Совещаний. По левое плечо от него восседал угрюмый, как ночной лес, Филберт, по правое - злая Аврелия. Еще немного, и она бы вспыхнула. Хагалаз убрал руки от лица и начал нервно барабанить пальцами по столу.
Перед ними в линейку выстроились всадники девятого отряда. Спокойным казался только Иэн, но Хагалаз знал, что мальчишка переживает. Черты его лица заострились, а во взгляде клубилась дымка непонимания. Хьенд тяжело вздохнул.
— Когда вы видели Кэрролл в последний раз? — спросил он, нарушая гробовое молчание.
— Почему мы вообще должны тратить на это время? — перебила его Аврелия. Она повернулась к Хагалазу. — Я ведь с самого начала говорила, что девчонка не так проста. Это она освободила альва и чужестранку, и чем больше мы тратим времени на расспросы, тем дальше они уходят.
— Авалона не предатель!
Стол под рукой Хагалаза содрогнулся. Фонзи в один шаг оказался рядом и стукнул кулаком по столу. В его голосе слышались негодование и замешательство. Он наклонился к хьендам и повторил:
— Вы не понимаете, это ошибка.
Аврелия кинула на него до того смертоносный взгляд, что Баррад неосознанно сделал шаг назад.
— Фонзи прав, — нахмурился Кевин. Чужеземец сжимал дрожащую руку Фейт. — Авалона никогда не предала бы нас.
Хагалаз мрачно оглядел всех четырех всадников.
— Кто-нибудь будет отвечать на мои вопросы?
— Я видел ее сегодня утром, — раздраженно произнес Фонзи, — она собиралась в город.
— Знаешь, зачем?
— Нет. На ней не было доспехов. Послушайте, она просто хотела проветриться после поимки альва. Ей нужен был отдых, вот и все.
— Фонзи
— Это похвально, что вы так защищаете своего командира, оттого вам будет тяжелее принять правду, — сказал Хагалаз. — Авалона - единственный всадник, которого не было на внеплановом построении, и единственный, у кого был ключ от камеры альва и кандалов. Это она освободила пленных.
— Нет! — в один голос крикнули Фонзи, Кевин и Фейт.
Иэн оставался в стороне, придерживаясь молчаливого нейтралитета. Хагалаз переводил взгляд с одного всадника на другого и вдруг почувствовал, как сердце пронзила внезапная боль. Все, что он говорил, было продиктовано холодной рассудком, но подавленные эмоции не хотели мириться с таким исходом. В его голове возник образ маленькой, улыбающейся во весь рот девчонки с хвостиками, подвязанными алыми лентами. Ему редко выпадал шанс увидеть ее улыбку. Радость - это тоже эмоция, а значит еще одна слабость. Но когда Кэрролл искренне улыбалась, а ее глаза сияли подобно ограненным изумрудам, ему тоже хотелось улыбнуться. Он всегда был с ней жесток. Но не потому, что ему нравилось наблюдать за ее страданиями. Просто Хагалаз хотел чтобы она могла постоять за себя. Хотел, чтобы она жила.
Где-то глубоко внутри, под слоем непробиваемого льда, Хагалаз верил, что Ави не могла так поступить. Не могла оставить свой отряд, предать империю и разбить его веру на крупные куски. Это было бы неправильно. С другой стороны, он ведь сам учил ее всегда вырывать чувства с корнем. Именно это она и сделала.
Урок был хорошо усвоен.
— А ты что скажешь? — Хагалаз взглянул на Иэна. Тот поджал губы, отчего они стали белыми, словно первый осенний снег.
— Я верю фактам, — безэмоционально произнес хэлл, — Если замок не был поврежден, и его вскрыли ключом, который был только у нее… То это Авалона освободила пленных.
— Ты что несешь? — рыкнул Фонзи и бросился на товарища.
Иэн увернулся и одним движением заломил Фонзи руку. Тот рычал, вырывался, но Иэн крепко удерживал его на месте.
— Остынь, — резко бросил он, — и дослушай до конца. Несколько моментов не сходится. У нее не было мотива. Кэрролл всю жизнь обучалась в Часовых Городках, и ее целью было стать дьердом.
— Только хьендам и дьердам доступен вход в камеры пленных, — возразила Аврелия.
— Я тоже спускался туда.
— Но ты был в темнице именно с ней, — сказала хэлла, подарив Иэну снисходительную улыбку.
— В любом случае, это не повод отдавать свою жизнь. Вы все упускаете из виду, что Авалона - умная девушка, и она не стала бы жертвовать всем только ради того, чтобы когда-нибудь выпустить из подвалов альва и Чужестранку.
“Вы не понимаете. У меня ничего нет. Семьи, друзей, дома…”.
Хагалаз вспомнил, как пришел к ней перед посвящением. Она не радовалась новому званию, но в ее глазах горел огонек надежды. Отряд - это тоже своего рода семья, в которой всадники защищают друг друга и поддерживают. Невозможно сражаться бок о бок и остаться друг для друга чужими людьми. Девятый отряд был собран совсем недавно, но в нем уже чувствовался дух единения.