Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Девлин Вайолет

Она вспомнила, как проходил первый этап ее обучения. Чтобы стать всадником культа Морриган, нужно не только отстоять себя перед старшими по званию всадниками, нужно еще и выжить. Обучение, как правило, проходило в три этапа. В возрасте двенадцати лет ребенка забирали из семьи, и остальные двенадцать лет жизни он проводил в часовой обители. Под надзором часовых и дьердов будущие всадники постигали историю Ареморики, изучали чужеродные языки и военные стратегии, занимались переписью книг и, самое важное - учили текст Священного Писания. Они ежедневно медитировали

на тонких осиновых столбах, вырывающихся из глубин Озера Сожалений. Дети стояли на одной ноге с закрытыми глазами и опущенной головой три дня и три ночи, а по серебристой глади озера стелился шелест тихих голосов.

Когда наступило время прохождения первого этапа, наблюдателем вызвался Хагалаз.

— Вам совсем необязательно проявлять свое великодушие, хьенд, — сказал тогда Хуго, престарелый часовой с длинной седой бородой, которую он все время закидывал себе на плечо.

— Это не великодушие, Хуго, — низким голосом произнес Хагалаз, окидывая учеников зорким взглядом, — скорее напротив.

Взгляд хэлла остановился на пятнадцатилетней Авалоне. Он не кивнул ей, не улыбнулся, а просто наблюдал. И в его взгляде уже было множество невысказанных слов. Он ведь не верил в нее. Маленькая хрупкая девчушка не могла стать всадником. Но Авалона гордо вздернула подбородок и направилась к озеру.

В первую же ночь десяток столбов остались в одиночестве. Отплевываясь от воды, дети выходили из озера, но некоторым из них повезло меньше. Они просто не выплыли, сгинув в темных глубинах.

Во вторую ночь Авалона перестала чувствовать свое тело. Малейший порыв ветерка мог заставить ее полететь вниз. Но она продолжала шептать текст Священного Писания, упрямо держа равновесие. Во вторую ночь отсеялась большая часть учеников. В живых осталось меньше, чем в первую.

Руки хэллы, сложенные в молитвенном жесте, задрожали. Внезапный крик ворона раздался над их головами. Девочка вздрогнула, теряя равновесие. Рядом послышался жуткий плеск воды. Еще чуть-чуть и она была бы следующей. Но тут ее уши уловили шепот знакомого пугающего голоса.

— Держись. Даже если весь мир пошатнется, держись. Не теряй равновесия, будь хладнокровна.

Глаза учеников должны оставаться закрытыми. Но Авалона и без того знала, кто стоит сейчас напротив нее. За все два дня хьенд Кадоган не сказал ни слова. А сейчас, она могла поклясться в этом, его фраза была обращена к ней.

С первым испытанием хэлла справилась превосходно. Никакой похвалы она, разумеется, не получила, но прочитала одобрение в глазах учителя. С тех пор прошло много лет, но она навсегда запомнила его фразу.

Держись. Даже если весь мир пошатнется, держись.

Авалона не потеряет равновесие из-за такой незначительной помехи, как альв и Чужестранка.

В подвалах царствовала кромешная тишина. Всадница не успела изучить дворец досконально, но как выбраться из него, она знала. В каждом коридоре хэлла находила свои незримые пометки, обозначающие, что они движутся в правильном направлении. Рядом с ней семенила Этери. Ее ладони

все еще были обмотаны лоскутами ткани. Авалона нахмурилась, исподлобья поглядев на альва. И это инквизиторов она называла бесчеловечными? Они хотя бы были людьми, в отличие от Элфи.

Альв быстро шагал, не отставая от них. Все его раны зажили, даже шрамов не осталось. Странно, без волшебной силы регенерация фейри слабеет. Элфи должен был истечь кровью после первого же удара Аврелии. Но этого не произошло. Авалона поморщилась, вспомнив неприятное зрелище его пыток.

Потянувшись к своей котомке, всадница достала большую белую рубашку, отливающую синевой. Она пошита из грубой ткани, но альву и такая сойдет. Следом она выудила запасные облегающие брюки с теплым подкладом и точно такой же корсет, что красовался на ней.

Кинув рубашкой в альва, Авалона приказала:

— Переодевайся.

— Нельзя было раньше ее достать? — язвительно фыркнул альв.

— А раньше ты бы испачкал ее своей кровью.

Она аккуратно взяла Этери под локоток и увела в ближайшую нишу. Отсутствие света не помешало ей разглядеть смятение на лице девушки.

— Ты тоже, — протянула она одежду. — Или ты всю дорогу собиралась провести в неудобном сарафане?

— До этого момента альтернатив не было, — хмыкнула Этери, разматывая ткань на руках.

— Теперь есть. Я не хочу, чтобы во время преследования ты зацепилась юбкой за ветку и умерла. Как руки? — быстро сменила тему Авалона.

— Боли нет, только чувствительность повысилась.

Ткань упала на пол. Сарафан полетел туда же. Этери быстро натянула брюки. У них с Авалоной имелась схожесть в телосложении. Только Этери казалась изящной, а у Авалоны за столько лет в Часовых Городках появилась крепкая мышечная масса. Не такая, как у Аврелии и многих всадников, но для ее тела такой результат уже был не плох.

Хэлла помогла Этери с корсетом. Туго затянув ремешки, она проверила, чтобы он не стеснял ее в движении, и довольно кивнула. Теперь они выглядели почти идентичным образом, и отличить их можно было только по плащу да цвету волос.

Этери осмотрела себя и вдруг наклонилась, потянувшись к карману сарафана. Достав оттуда кусок пергамента, она разгладила его пальцами.

— Что это? — нахмурилась Авалона.

— Ничего особенного, — девушка кинула взгляд в сторону коридора, из которого доносились приглушенные звуки.

Уловив в ее голосе странные нотки, которых она не слышала ранее, всадница хмуро протянула руку и сказала:

— Можно?

Этери заколебалась, но отдала ей пергамент. От строк, написанных резким почерком, брови Авалоны медленно поползли вверх. Вот и разгадка, почему девчонка не погибла, моримая голодом в темнице. Но кто бы мог подумать, что Пожиратель Душ… пожалеет Чужестранку. Иэн всегда был равнодушен ко всему, что касалось людей. Жалость? Если бы Авалона не держала в руках записку, то подумала, что кто-то просто неудачно пошутил. Но ее совершенно точно писал Иэн. Только у него был такой аккуратный, с обилием завитушек почерк.